которые имеют место только в уме, видимости. Пространство и время субъективны: формы мысли субъективны: и все же они составляют феноменальную, или эмпирическую, или реальную объективность. Такой язык – казалось бы, неизбежно – неправильно понимают: и во втором издании Кант, помимо многих других незначительных изменений в изложении, вынужден был защищаться, вставив «опровержение идеализма», то есть теории, согласно которой существование объектов вне нас в пространстве сомнительно, а то и вовсе невозможно. Но никакие доводы не опровергнут мнение, что доктрина Канта является таким идеализмом: пока люди не смогут прийти к новому взгляду на то, что такое субъективность, что такое идея и что такое существование вне нас.
Под «субъективным» Кант понимает то, что обусловлено личными пристрастиями, не имеет общепринятого значения, является продуктом индивидуального чувства, своеобразных и необъяснимых вкусов. Под субъективным Кант понимает то, что принадлежит субъекту или познающему разуму как таковому и в его всеобщности: то, что составляет интеллект вообще, то, что чувство и интеллект semper et ubique. В вопрос о том, как человек стал обладать таким интеллектом – вопрос, который нативистская психология должна разрешить одним способом, а эволюционизм – другим, – Кант не вдается; он просто говорит, что там, где есть знание, есть и знающий, – знающий субъект, так устроенный. В конце концов, все сводится к тавтологии, что реальность, которую мы знаем, – это известная реальность: что знание – это рост в знающем, а не случайный продукт, обусловленный неизвестными вещами. Предикат (или категория) «есть» содержится, имплицитно, в предикате «известно», или то, что «есть» выражает имплицитно, «известно» выражает эксплицитно и истинно.
Под «видимостью» мир понимает притворство или, по крайней мере, некоторую недостижимость реальности. Под видимостью Кант понимает явившуюся реальность: или, что слишком далеко, нечто, что реально в той мере, в какой оно есть (prima facie fact), но лишь кандидат на вступление в круг реальности. И такая реальность зависит не от чего иного, как от ее абсолютной согласованности с другими явлениями, от того, что она объясняет остальные и, в свою очередь, объясняется ими, – от ее абсолютной адаптации к окружающей среде. А это окружение находится в общем поле сознания, в единой коррелирующей и объединяющей апперцепции эго – того эго, которое является неразлучным товарищем, проводником и судьей всех наших восприятий. Это видимость – но пока еще не видимость чего-то, а скорее видимость для чего-то или ради чего-то.
Под «идеей» мир в целом понимает то, что он иногда готов назвать просто идеей. А под простой идеей понимается нечто, что не является реальностью, а представляет собой особенность отдельного ума или группы умов – фантазию, не имеющую объективной истины, – нечто, можно даже добавить, что для многих людей находится в их собственной голове или мозгу, отрезанное глухими
