полетом и решил немного размяться и посетить мужскую комнату. Вилли сделал вид, что читает свежий номер толстого еженедельника «Шпигель», а сам, помимо своей воли, присматривался и прислушивался к родной речи. Пришел глава семейства. На лбу разведчика невольно выступил холодный пот. Даже со спины он узнал Давида.
Поезд тащился со всеми остановками почти двое суток, и наконец семнадцатилетний Матвей Саблин вышел из разбитого плацкартного вагона на столичный перрон. Москва сразу ошеломила его. Где находится институт, в который он собрался поступать, юноша не знал. Знал только название – МГИМО. Ему повезло, потому что институт и Павелецкий вокзал находились в ведении одного и того же милицейского участка, поэтому сотрудник в белоснежной гимнастерке быстро объяснил ему, как добраться до нужного места. Молодой приезжий, с любопытством глазеющий по сторонам, сразу привлек внимание вокзальных жуликов. Вернее, не столько он, сколько его чемодан. Техника была отработана до автоматизма. Впереди и сзади пристраиваются два жигана. Передний неожиданно разворачивается и бьет жертву в лицо. От неожиданности пассажир теряется, и в это время задний выхватывает из его руки чемодан. Пока жертва приходит в себя, налетчики разбегаются в разные стороны. Попытку пуститься вдогонку за похитившим чемодан пресекает третий. Он преграждает путь с претензией: «Ты что толкаешься», «Подожди, давай разберемся».
Матвей успел заметить и уклониться в последний момент от летящего ему в лицо кулака. Нападавший потерял равновесие и пролетел мимо. Однако задний успел схватить приезжего за ворот рубахи, но, получив сильный удар, тоже отлетел. Третий все-таки успел разбить ему нос, но тут женщины на остановке громко стали звать милицию, и нападавшие спешно ретировались. Так он и появился перед приемной комиссией института в разорванной и заляпанной кровью рубахе и со слегка опухшим носом. Секретарь приемной комиссии сразу подошел к разозленному пареньку с расспросами, отвел в туалет сменить рубашку и привести себя в порядок. Мужчина сам стал смотреть и оформлять документы Саблина. Сидящий у соседнего стола молодой москвич в дорогом модном пиджаке, отглаженных брючках-дудочках с усмешкой бросил в сторону Матвея обидную фразу на немецком языке. Приезжий не сдержался и ответил ему так, что оформлявшая пижона пожилая женщина покраснела, а секретарь комиссии засмеялся в полный голос. Если у москвича был явно литературный немецкий, то Матвей продемонстрировал хорошее знание разговорного немецкого. Пижон растерялся, так как он не понял и половины сказанных ему слов. Преподавательница на хохдейче [6] попросила Матвея не выражаться как сапожник в стенах учебного заведения. Приезжий тут же рассыпался в галантных извинениях на таком же чистом немецком. Когда же он продублировал извинения и на французском, секретарь приемной комиссии взял его документы и куда-то отлучился. Вскоре он вернулся и выдал справку о приеме документов и направление в общежитие. На
Хохдейче – литературный язык.
