должно было вызвать возмущение народа, но оно сдерживалось неконтролируемым и жестоким деспотизмом.
Когда мы вспоминаем, каким образом Екатерина взошла на трон, убив своего мужа, мы можем только справедливо удивляться тому, как она – со всеми ее талантами, почти гениальностью, с ее знанием людей, бдительностью, проницательностью и мудростью, осмелившаяся так открыто и щедро растрачивать национальные деньги, – все же избежала общественного негодования и после тридцатичетырехлетнего правления умерла естественной смертью.
Мамонов, несмотря на все благосклонности, какими он умело пользовался, оказался неверным фаворитом. Веские доказательства любви, которые Екатерина расточала ему, не могли завоевать его сердце, хотя она какое-то время льстила себе мыслью, что обладает им. Государыня наконец обнаружила, что княжна Щербатова стала объектом обожания Мамонова, и согласилась на их брак. Но месть терзала ее сердце, и она только ждала возможности или предлога. В конце концов она нанесла удар способом, столь недостойным ее пола, столь жестоким, что этот поступок оставил на ней клеймо позора, и вряд ли время сотрет его когда-либо. Рассказывали, что Мамонов передал секреты любовных бесед с Екатериной своей даме, а та разгласила их с легкомыслием, оскорбительным для государыни, за что княжне пришлось раскаяться в своей неосмотрительности. Однажды ночью, после того как она и ее муж удалились на покой, в их покои вошли начальник полиции и шестеро приставов, переодетых женщинами, схватили княжну, раздели ее и подвергли самым унизительным телесным наказаниям, невольным зрителем коих был Мамонов, вынужденный оставаться на коленях во время экзекуции. Уходя, полицейские сказали своим жертвам, что именно так императрица наказывает за первую неосторожность и что за второй последует ссылка в Сибирь[7].
Сам Мамонов был очень капризным человеком, особенно в преклонном возрасте, и так любил показуху, что даже когда он обедал в одиночестве, на стол ставили сорок или пятьдесят блюд. После смерти его состояние перешло к сыну, нынешнему графу, очень эксцентричному человеку. Во время недавнего вторжения французов в Россию, движимый духом патриотизма, который ему в полной мере позволило продемонстрировать большое состояние, он собрал и полностью снарядил тысячу солдат за свой счет, а затем предложил свои услуги государю. Честь командовать этим подразделением была ему предоставлена.
Но поскольку были допущены некоторые нарушения, графу было предложено уйти в отставку[8]. Для молодого и пылкого ума, жаждавшего военной славы, позор был невыносимым, он удалился в Дубровицы, где до сих пор живет в полном одиночестве. Все его распоряжения передаются управляющему в письменном виде, все блюда заказываются в записках, и когда они подаются на стол, слуги удаляются. Прогулки по саду совершаются в одиночестве, а когда он идет в церковь, то проходит по крытой аллее, куда никому не разрешается входить. Совершив молитву, Мамонов возвращается в свою комнату. На самом деле граф – отшельник в великолепном дворце. По рассказам,
Еще при жизни Екатерины II ходили слухи, что она подослала к Дмитриеву-Мамонову приставов, которые жестоко избили и прежнего фаворита, и его жену. Эти рассказы не имеют ничего общего с действительностью. Более того, «бедный» Александр Матвеевич после смерти правительницы получил титул графа. Вот только ко двору его так и не возвратили. Свои последние годы он провел в Москве, где и умер в возрасте 45 лет.
Шеф полка по молодости и неопытности не умел поддерживать дисциплину среди своих воинов (еще при формировании в Ярославле его «казаков» называли «мамаевцами», а в Серпухове по фактам бесчинств было даже начато расследование). В 1814 г. произошли столкновения с союзниками-австрийцами и местным населением, был сожжен населенный пункт в Германии. Полк Мамонова был расформирован, а сам он прикомандирован к командиру 1-го кавалерийского корпуса генералу Ф.П. Уварову. После окончания военных действий состоял при начальнике 2-й конно-егерской дивизии. В 1816 г. он вышел в отставку после конфликта с императором Александром I, которому написал резкое письмо по поводу расформирования его полка (формально отправлен в отставку по болезни).
