в экстазе одиночества – брошенная женщина, которая не смогла составить счастья своему супругу, – ну разве я не Волчица!?
Старые, затверженные мысли и образы, но каждый раз как будто совершенно новые. Подобно приступам боли, которая, утихнув, кажется привычной, но, вновь возвращаясь, кажется первозданно свирепой. Я прошлась по торговым рядам, как на классическом восточном базаре, сплошь захваченному южными торговцами. Даже при входе наши местные бабки не торговали лучком и укропом. Когда я ходила по таким рынкам с мужем, то всегда опасалась, как бы в припадке бешенства и праведного гнева, которые у него иногда случались, он не схлестнулся с каким-нибудь нацменом, не ударил, пусть даже отвесив интеллигентски жидкую пощечину, а тут подбегут смуглые родственники торговца, заколют мужа, как глупого барана, кинжалами. Купила грушу. Обтерла гигиенической салфеткой и съела. Здесь я опять «девушка». Точнее, «дэвушка». Купила два персика. Съела. Странно, что одинокие женщины, поколения моих родителей, ездили за этим к морю. Теперь никуда и ездить не нужно. Интересно, захотел бы меня мой дешево прицокивающий языком продавец с вечной дурацкой золотой фиксой или ему нужно только продать мне помидоры? Захотелось помидорину. Огромную, прозрачно рубиновую и действительно шишковатую, как бычье сердце. Жаль, нет с собой соли. Купила и съела. А вот большое красное яблоко, прямо из Эдема, – как не попробовать, как не искуситься! Впиваюсь в него зубами, чувствую себя Евой, постигшей всю премудрость мира. А с другой стороны уж предлагают бананы. Такие увесистые, спелые. Только я, идиотка, почему-то всегда стесняюсь есть их прилюдно. Кажется, что снимаюсь в порнографическом кино. Это, конечно, уж чистые комплексы. Назло себе выбираю самый здоровенный, набрякший бананище и, краснея, съедаю его, не отходя от прилавка. Ай, молодец, дэвушка. Потом пришел черед ежевики, смородины и запоздалой и оттого безумно дорогой клубники. Зато почувствовала, что запаслась витаминами на ближайшие полгода. Вот только затылок вдруг отяжелел, а в виске подозрительно проскочила какая-то холодная искорка. Купив тыквенных семечек, я поспешно выбралась на задворки рынка и, впав в своего рода транс, некоторое время ходила под навесами тряпично-вещевых лотков, перебирая какую-то пляжную дребедень. В результате оказалась с дурацким пляжным ковриком в руках. Эдак я останусь без копейки! К счастью, что-то вытолкнуло меня с рынка, и я двинулась по пыльным улочкам нашего маленького городишки, застроенного, в основном, кирпичными прогнившими пятиэтажками и шлакоблочными угловатыми уродцами-магазинами с косыми витринами, позеленело-слепые стекла которых, похожи на заскорузлые аквариумы. Почему-то захотелось сметаны. Такой натуральной, густой сметаны, которой торговали вразвес в местном продмаге. А там – будь, что будет!.. Я свернула в переулок и пошла вдоль древней чугунной ограды, переплетенной тяжелой растительностью, с вросшими
