суд вершат непрошеные сны,
Шепча зловещие слова:
«Минувшая отрада – горе!» 1
С его последним словом в комнате повисла тишина. Не уютная, полная раздумий, а плотная, давящая, пропитанная насквозь невысказанным упрёком и болью. Было в этой тишине ещё кое-что. Тоска. Отчаяние женщины, не узнающей голос собственного мужа.
Удивительное чувство – ты знаешь, кем является этот человек, ты видишь, как шевелятся его губы, как кончик изящного носа поднимается вверх и вниз, в такт словам, как с каждой строчкой разглаживается морщинка между его бровей, но тембр, интонации – ничто не вызывает в душе отклика. Ни трепета, ни узнавания.
– Ты побледнела, – Даниил заложил пальцем страницу и прикрыл томик, – тебе нехорошо?
Маша тяжело сглотнула, не в силах отвести от него распахнутых глаз. Горькое, гадкое чувство вины царапало горло. Он столько для неё делал – откликался на малейший зов, кормил, прикладывал компрессы ко лбу, развлекал. А она не могла его вспомнить. Для неё он оставался, фактически, незнакомцем.
Даниил положил томик стихов на тумбочку, присел на край кровати.
– Что такое? – он заботливо поправил ей одеяло, – Ты хочешь чего-то?
Маша покачала головой.
– Расскажи мне что-нибудь о нас, – попросила она, – как мы познакомились, например.
Даниил слегка задумался, лёгкая улыбка тронула его красиво очерченный рот.
– Могу рассказать, как я понял, что влюбился в тебя.
– Прямо влюбился?
– Именно! Мы пересекались с тобой и до этого, но однажды мне показалось, что я увидел тебя настоящую… Я тогда шёл по каким-то скучным делам. Был март, как и сейчас, ветреный и непостоянный. Ты шла мне навстречу – распахнутая куртка, волосы заплетены в косу – вся погружённая в собственные мысли. Ты морщила нос и совсем не смотрела под ноги. Наступив из-за этого в лужу, ты не рассердилась, не была раздосадована, только посмотрела на промокшие ботинки и развела руками, мол: «вот, какая я неуклюжая». Я тогда решил, что ты – не такая, как остальные. Ты чище, лучше, светлее…
– Ты рассказываешь это, как сказку, – тихо сказала Маша.
– Для меня это и было в какой-то мере сказкой, – Даниил грустно улыбнулся, – и, как водится, судьба нас потом развела. У меня был очень непростой период.
Он свёл густые брови на переносице, будто ему было неприятно вспоминать о том времени. Маша осторожно дотянулась до его руки.
– Поделишься?
– Да нечем делиться, – он горько усмехнулся, – я пробовал жить на полную катушку, понимаешь? Пробовал всё, что мне запрещали родители.
– Ты имеешь в виду…
– Да. Алкоголь, вещества, вечеринки, – он поморщился от отвращения к самому себе и поспешил оправдаться, – но ты не думай обо мне плохо, Мария! Я зря, наверное, тебе это рассказываю, ты сейчас очень впечатлительна…
– Нет, что ты, я хочу узнать тебя, – Маша уселась повыше, отпустив его руку, и уточнила, – узнать заново.
П.Б. Шелли «Минувшее», пер. Б. Дубинина
