убеждения…»
«… гнилость антинародных взглядов…»
«…Шувалов сказал, что партия лишает «свободы в творчестве…»
«…Предложить… освободить от работы в отделении фонда…»
Голос за кадром:
– К счастью шел не 37-ой, а 54-ый год. Протокол не стал приговором. Но это неприязненное отношение ревностных блюстителей соцреализма Николаю Шувалову придется почувствовать еще не раз.
В мастерской художника Сергея Румянцева.
Сергей Румянцев:
– Однажды я прихожу в организацию, идет собрание. Прорабатывают Шуваловых. Я еще с ними не встречался, ну, я только недавно приступил… Прорабатывают Шуваловых. Она, такая приятная женщина, красивая, и он такой Коля сидит, молодой человек, такой сбитый, в костюмчике. И их прорабатывают за то, что они в церквях работают в Костромском районе. Реставрируют, подновляют, где-то что-то и распишут…
В музее.
Виктор Игнатьев, директор музея:
– Здесь была его первая персональная выставка, именно в музее. Так-то были выставки персональные до этого, но в театре была, которую сняли тут же, буквально на второй, третий день, потом была выставка-отчет Муравьева, Козлова и Шувалова в худфонде, бурно обсуждавшаяся до хулиганских выходок со стороны так называемых художников-реалистов…
Картины Н. Шувалова разных лет, выполненных в разной стилистической манере: лица-рожи; орденоносец со сплющенным лицом; Андрей Рублев; портрет Бетховена в мертвенно-синих тонах.
Голос за кадром:
– Снимали выставки, обвиняли в формализме, злорадствовали, что Шувалов не самостоятелен, слепо копирует разные течения и направления в живописи. Злорадствовали и не желали видеть, что он использует разные направления и течения, чтобы выразить свое, только свое… Но вернемся к тому роковому дню 24 января 1984 года.
Звуки сильных порывов ветра.
На черном фоне белыми буквами надпись:
«Он лежал на спине, чуть повернув голову к левому плечу. Дул колкий, порывистый ветер, наметая сугробы, обнажая промерзлую землю…»
Лицо Николая Шувалова со второго «Автопортрета с бабочкой на плече». Раздваиваясь, уменьшаясь, оно уносится вверх, в черноту неба.
В музее.
Виктор Игнатьев, директор музея:
– Удивительно холодной была зима, удивительно холодным был январь. Двадцать четвертого числа вот в этом здании на третьем этаже проходило обсуждение выставки Виктора Каткова, к которому Николай Шувалов относился внимательно и бережно. Он видел в его творчестве некое продолжение своего творчества. Одним словом, он ценил его. На обсуждение выставки Николай опоздал. Отговорили первые ораторы дежурные и вдруг в зале появился, из бокового входа в зал, Николай. Он был в пальто и, что было для него нехарактерно, без галстука, в одном свитере. Рядом со мной было свободное место, он подсел ко
