на ночных чепчиках голубые и розовые бантики. Не могла бы ты пришить несколько лент на мой? – спросила она, когда Бет принесла стопку белоснежного белья из муслина, только что выглаженного Ханной.
– Нет, я бы не стала этого делать, потому что шикарные чепчики не подойдут к твоим простым ночным рубашкам без всякой отделки. Бедным людям не пристало так наряжаться, – решительно сказала Джо.
– Интересно, буду ли я когда-нибудь счастливой обладательницей настоящих кружев и бантов на своей одежде?
– На днях ты сказала, что была бы совершенно счастлива, если бы только могла пойти к Энни Моффат, – заметила Бет своим спокойным тоном.
– Да, я так говорила! Что ж, я счастлива и не буду недовольно ворчать, но мне кажется, что чем больше получаешь, тем больше хочешь, не так ли? Ну вот, всё готово и уложено, кроме моего бального платья, которое я лучше дам упаковать маме, – сказала Мэг, повеселев, переведя взгляд с наполовину заполненного чемодана на много раз отглаженное и заштопанное белое платье из тарлатана, которое она с важным видом называла своим «бальным платьем».
На следующий день всё было в порядке, и Мэг с шиком отбыла на две недели, полные новизны и развлечений. Миссис Марч согласилась на этот визит без большой охоты, опасаясь, что Маргарет вернётся ещё более недовольной, чем перед отъездом. Но она так упрашивала, и Салли обещала позаботиться о ней, и небольшое развлечение показалось таким восхитительным после утомительных зимних трудов, что мать уступила уговорам, и её дочь впервые отправилась навстречу светской жизни.
Моффаты ни в чём не отставали от моды, и простодушная Мэг поначалу была несколько обескуражена великолепием дома и элегантностью его обитателей. Но они были добрыми людьми, несмотря на ту праздную жизнь, которую вели, и вскоре помогли своей гостье освоиться в их доме. Возможно, Мэг почувствовала, сама не понимая почему, что они не были особенно образованными или умными людьми и что вся их позолота не могла полностью скрыть обычного материала, из которого они были сделаны. Конечно, приятно было изысканно питаться, ездить в прекрасном экипаже, каждый день надевать своё лучшее платье и ничего, кроме этого, не делать, только наслаждаться жизнью. Это её вполне устраивало, и вскоре она начала подражать манерам и разговорам окружающих, напускать на себя надменный вид и вести себя жеманно, употреблять французские фразы, завивать волосы, зауживать платья в талии и обсуждать моду так старательно, как только могла. Чем больше она смотрела на красивые вещи Энни Моффат, тем больше завидовала ей и мечтала стать богатой. Родной дом, когда она о нём вспоминала, теперь казался ей облезлым и унылым, работа казалась тяжелее, чем когда-либо, и она чувствовала себя очень бедной и ущербной девушкой, несмотря на свои новые перчатки и шёлковые чулки.
Впрочем, у неё было не так уж много времени на то, чтобы жаловаться, так как три юные девушки
