ты имеешь в виду?
– Я не уверен, но мне кажется, что фолиант может навлечь беду в жизнь любого, кто с ней как-то связан.
Озвучив это, Грант распахнул талмуд на одной из первых страниц.
– Вот смотри, – указал он на символ в верхнем углу листа. То был не известный мне иероглиф в пентакле. – Этот знак означает «дорогу в ад». Не в прямом смысле конечно. Но, по словам моего товарища-коллекционера, он служит проводником в загробный потусторонний мир.
Генри стал листать книгу, чтобы продемонстрировать мне еще несколько таких символов. В какой-то момент я одернул его, заметив на одной из страниц гравюру, которой до этого там раньше не было. На ней был изображен молодой человек, летящий вниз с крыши высокой башни. Под гравюрой на латыни было написано: «Оmnis qui vult vivere in aeternum sequitur somnium». Фраза звучала несколько странно.
– Любой, кто захочет жить бесконечно, отправится за мечтой, – прошептал я перевод и захлопнул издание. – Пожалуй, на сегодня достаточно.
– Что ты намерен делать с книгой? – задал вопрос друг.
– Заберу ее и попробую выяснить что-нибудь еще.
– Но ведь это бессмысленно? – вспылил Грант. – Последствия могут быть колоссальными. Готов спорить тебе сейчас нелегко. И все же, Паскаль, одумайся. Риск слишком велик!
– Это мой долг…
– Акт благородства?
– Воспринимай, как хочешь, – заявил я, что было совершенно невежливо с моей стороны, и намеревался скорее покинуть особняк.
– Так не пойдет, – остановил меня приятель на выходе из библиотеки. – Ты когда-то помог мне, а я помогу тебе.
– Спасибо, Генри, я так тебе обязан, но ты и сам сказал, что риск слишком велик. Я не могу втянуть тебя в это.
– Не обольщайся! Носиться с тобой я не намерен, однако если понадобится еще какая-то помощь, то знай, что ты всегда можешь на меня положиться.
В ту минуту я разрывался на части, не зная, как правильно поступить. Обременять еще больше близкого мне человека совсем не хотелось. При этом искушение было чересчур велико. Тянуть одному столь непосильную ношу казалось крайне трудно и невыносимо даже для меня.
– Есть еще кое-что, о чем я умолчал, – признался я. – Вчера вечером произошло нечто странное…
Вкратце я пересказал Гранту события минувшего вечера, наблюдая за тем, как его брови невольно сдвигались. Он качал головой и цокал языком. Так обычно происходило, когда товарищ сдерживал себя, чтобы нецензурно не выругаться.
– Как ты говоришь, звали этого барона? – спросил тот строго, поджимая недовольно губы.
– Граф де лю… де лю фе Риц, – все никак не мог я вспомнить неординарное хитросплетение букв.
– Тебе ничего это не напоминает?
– Нет, а что?
– Это анаграмма, – щелкнул в воздухе пальцами Генри и довольно расплылся в хитрой улыбке.
Он открыл блокнот и надел очки, а затем написал имя моего таинственного
