это она была на суде, – вспомнил Загреба тот день, когда сидел за решёткой, как в зоопарке зверь, оглядывая судий и представителей общественности, заполнивших зал. У каждого из них, заметил, был припасённый заранее иронично унижающий взгляд, как нашлёпка на лицо: получай и помни. И только единственным, вспомнил он сейчас, было лицо какой-то женщины, не сводившей взгляда с их клетки. Она смотрела так сострадающе жалостливо, со слезами даже, чему долго удивлялся тогда, вспоминал в колонии малолетних преступников, и только сейчас узнал, что сострадала ему мать. И как же захотелось вдруг прижаться к ней по детски, обнять по-взрослому, крепко придавливая к сердцу её хрупкое больное тело. И не мог этого сделать, взрыдав без слёз и звуков своей невидимой для них Души.
– А потом? – допытывался брат. – Он же… Неужели не приезжал к тебе, не дал о себе знать.
– Не простил, значит. И Бог не простит меня! Умереть хочу, и боюсь предстать перед Богом смертной грешницей.
– Мам, не преувеличивай свои грехи. А знаешь, сколько сейчас женщины убивают своих детей абортами? Миллионами каждый год. И за что их осуждать, если жизнь стала такой… Из-за олигархов этих. Из-за них ведь все беды, из-за звериной их жадности. Сейчас наука доказала, что все самые богатые – это хищные звери, души которых впервые вселились в тело людей.
«Вот ты какой у меня, братец! – с удивлением восхитился Загреба. Такую инфу он ещё не встречал, но теперь – зная свою волчью природу и прожитое человеком, – согласился с ним и даже погордился. – Умён, братан. Надо бы с ним познакомиться ближе. Только как?.. Да и надо ли теперь-то?..
Попрощался взглядом с матерью, принявшейся пить воду из банки, и уплыл из родного дома…
3. Лазурные берега мечты
Свое райское убежище Загрёба нашел в Северной Америке, где французские конкистадоры в давние века прятались после морских грабежей в Канаде. Речные потоки, сбегавшие в океан, превратили здесь холмы в живописный архипелаг лесных островов и островков. Застроенные, они создали райские «Сады Богов» невиданной красоты. На каждом – дома, причалы, маяки и даже крепости. Увидев их первый раз, Загрёба проникся такой успокаивающей и милой сердцу меланхоличностью, что не мог забыть их до укрепившегося решения, что только здесь он сможет когда-то спрятаться от всего, купив один из островков. И вот один из них стал его собственностью.
«Где он?., – разглядывал он с высоты неба необозримый объём красоты с его личным кусочком Рая, созданного для себя, под свои фантазии и капризы. И, оказавшегося, недоступным своему ничтожному шарику, наполненному былой значимостью и прочей дурью. Он здесь – никто и ничто!
Жена сидела на террасе за столиком, навалившись на него, уронив голову на руку, вытянутую к морю. Под рукой виднелась цветная масса каких-то сладостей, рядом возвышалась бутылка над поверженным фужером.
«Опять в запое, – констатировал Загреба.
Она не хотела ехать в его райское заточение. Объяснить
