взволнованным и внутри чувствовал себя не лучше. Они прибыли с Джейн вдвоем, и всю дорогу (и весь предшествующий день) она мало разговаривала. Он сжимал в кармане пиджака кольцо, и решимость в нем то слабела, то, наоборот, с неистовой силой, словно пламя огней, освещающих стены «Исиды», вздымалась вверх. Внезапно ему показалось нелепым и абсурдным, что весь праздник устроен фактически для них двоих, и в то же время от этой мысли в груди распустились цветы страсти. Он забегал вперед, представляя, как все, совершенно все приглашенные гости, танцовщики и музыканты, официанты, все они замрут, затихнут и будут смотреть только на них, слушать только его. Эндрю пробовал представить себе реакцию Джейн – конечно, она знала, что этим вечером он сделает ей предложение, но обсуждать эту тему заранее никто из них не решался.
У сияющих земной роскошью саркофагов мелькнули фигуры Патриции и Гарольда.
Патриция, одетая в белый брючный костюм, с гладким пучком на голове и огромными очками модели «Одри», неспешно проходила вглубь зала. От нее веяло старыми деньгами и воскресным гольфом.
Джейн, заметив, как сжимались алые губы матери, растерянно приоткрыла рот и отвела взгляд. Еще одна танцовщица гостевого зала извивалась совсем рядом с ней.
– Джейн, милая, ты перепутала мероприятия? – раздался голос Патриции.
– Что-то не так? – отозвалась она небрежно.
– Мне не нравится твой внешний вид. Такая девушка, как ты, могла бы позаботиться немного лучше о том, как она будет выглядеть в глазах общества в столь значимый день.
Несколько ранее Патриция уже обсуждала с дочерью вопрос одежды. Она советовала Джейн платье кремового цвета с короткой пышной юбкой, открытыми плечами и спиной, лиф которого завязывался на шее, оставляя ленту, спускающуюся до изгиба поясницы.
Теперь она видела перед собой Джейн в длинном облегающем платье из черного бархата. Разрез юбки шел глубоко от бедра, а бретели имитировали золотые цепочки.
– Что с ним не так, мама?
– Я сказала, что ты должна надеть.
– В том платье я выглядела бы, как старлетка.
– Сейчас ты выглядишь, как старая дева, мечтающая вернуть молодость.
Джейн прыснула.
– Можно было хотя бы уложить волосы, – продолжила Патриция, – они кажутся не расчесанными.
– Это мои естественные кудри.
– Нужно было посетить салон и сделать укладку. Такие прически уже не носят. Ты опоздала на несколько лет. Впрочем, кудри позволительно оставить как раз с тем платьем, что мы с тобой выбрали. Так бы ты выглядела молодо и невинно. К этому наряду подходят другие прически, но сам он тебе не идет. Слишком старит.
– Выбрала ты, а не мы.
– Ты была бы умнее, если бы прислушивалась к моим советам. Черные платья не надевают в день своей помолвки, Джейн. Это вульгарно.
– Определись, – расхохоталась Джейн, – я вульгарна
