на нее, чем совершенно смутил девушку. А потом, проговорил:
– Перебирайся на первое сидение.
Эльвира волнуясь, села рядом с ним. Он завел машину. Они ехали молча. Он по прежнему был задумчив. А Эля наслаждалась своими новыми ощущениями. Как здорово было сидеть рядом с ним. Чувствовать его сильное плечо, видеть движение его рук, когда он крутил баранку. Наконец, она решилась заговорить:
– А где твои очки? Ты потерял их? – спросила она.
– По-моему, они упали где-то там… в корабле… Завтра найду.
– Послушай, неужели все это правда? Разве может такое быть?
– Мне самому до сих пор не верится. Но скорее всего, это правда. Другого объяснения я не нахожу.
Он остановил машину. Они доехали до дома девушки. Это был один из богатых особняков города с широкой лужайкой перед ним и даже разбитым садом у левого крыла дома. Газоны с цветами были хорошо ухожены и благоухали в начинающем вечереть, но ещё горячем от дневного зноя воздухе. В гостиной уже зажгли свет, и было видно через большие оконные проемы как горничная накрывает на стол. Семья собирались ужинать. Эля увидела, что они приехали, но почему-то не решалась выйти из машины. Наверное, она чего-то ждала. Томас понял это. Он нерешительно придвинулся к ней. И Элю обдало жаром от предчувствия того, что он сейчас сделает. Но Томас ничего не сделал. Ни обнял, ни поцеловал ее. Он только внимательно смотрел в ее растерянное лицо.
– Эля, послушай, я хотел спросить тебя…
– Что, Томас? – прошептала она, заливаясь краской.
– Скажи, между нами действительно что-то происходит? Или мне это только кажется?
– Смотря о чем ты говоришь…
– А ты не знаешь? Что же тогда произошло в кинотеатре? По-моему, это началось с того далекого вечера.
– Может, и началось. Только каждый из нас должен решить сам для себя – что это? Я же не могу видеть твою душу, Томас.
Томас вздохнул и отодвинулся от нее.
– Ты права. Извини. Я сам должен во всем разобраться, а не лезть к тебе со своими глупыми вопросами.
Эля поняла, что больше ничего от него не услышит, и решительно вышла из машины.
– Между прочим, – проговорила она, – я всегда думала, что если человек что-то чувствует, то всегда знает, что именно. А ты, Томас… странный какой-то.… Иногда мне кажется, что немножко не от мира сего. Витаешь в каких-то заоблачных далях.
Томас понял, что она обиделась. Понял он, и чего она ждала от него сейчас. Простых слов: «Я люблю тебя». Но он не мог пока сказать ей этих слов. Хотел, но не мог. Они застревали у него где-то в горле. И это не от того, что он чувствовал стеснение перед этой красивой девушкой. Просто он еще никогда никому не говорил этих слов, хоть и передружил с несколькими девчонками из колледжа. Почему же он должен делать исключение
