и созданию творческой атмосферы в экипаже, важно только следить, чтобы бардачок не стал доминировать.
Я присел рядом, отломил от краюшки половину и зацепил из банки солидный кус мяса. С наслаждением принялся жевать, придвинул банку поближе. Мясо мне душу греет. Чем больше мяса, тем больше греет, а после голубца, или холодца, или нескольких пельменей готов весь мир любить.
– А больше ничего нет?
– Колбаса, сыр в холодильнике…
– Ты не стой, ты – неси. Что хотел спросить?
– Ничего, – Леха сделал честные глаза и принялся осматривать стол в поисках ножа – порезать колбасу.
Я отобрал кольцо, откусил большой кусок.
– Не ври. Ты бы уже двадцать минут спал.
– Почему не обшариваем развалины, не ищем пострадавших?
– Потому что их нет. Всех вывезли вчера после обеда, а о нас тупо забыли.
– Или на нас охотились?
– Нет. Тогда бы пришли добивать. Кофе налей.
– Прошлый раз на ремонтном заводе добивать приходили…
– Мы оказались там случайно, а они добивали любых свидетелей. Ты будешь? – я показал на оставшийся хлеб.
– Бери. Ну и аппетит у тебя!
– Переволновался. Прикинь ценность атакуемых объектов: пустыня, заброшенная РЛС, старенький заводик, пустой городок. Ребята с Планеты Негодяев – дураки?
– Однозначно, нет!
– Значит… Иногда родные правители устраивают провокации. Отвечать не надо, – я махнул рукой в сторону стены. – Наша задача – искренне радоваться спасению и готовиться к полету. Давай спать. Только сначала войди в штабной комп и убери все следы наших вызовов. Нас здесь не было, о бомбежке слыхом не слыхивали, и никого не вызывали. О, кей?
– Есть, сэр!
В порядке тренировки мы неоднократно ночевали в бункере, и я прижился в самой дальней каюте по правому коридору. Она считалась «генеральской», то есть вместо двух односпальных стояла добротная широкая кровать, на которой я мог расположиться по диагонали, чтоб не свисали длинные ноги. Кое-как сбросил одежду на стул, улегся и заснул.
В сновидениях мне природой отказано: обычно выключаюсь, едва прикоснувшись к подушке, через некоторое время включаюсь и встаю. Сегодняшнее пробуждение получилось внезапным. Легкое прикосновение к щеке мокрых пушистых волос и приближающееся горячее тепло. Я улыбнулся, повернулся набок и открыл глаза. Мы обнялись и замерли в горячем облаке переливающейся по коже нежности; в мягких судорогах мышц старались слиться теснее.
– Просто поспим, – шепнула Надя.
– Да, нужно отдохнуть,… – я вдруг вспомнил, что забыл пожелать девушке «спокойной ночи» и поцеловать на ночь, тронул ее губы губами…
Уснешь тут!
– Надя.
