как дикторша с первого канала отплясывает!
– Ну дает, старушка!.. Смотри, Аль, вон та модель в зеленом – это чья-то любовница, суперкруть, я не помню, Абрамовича или…
– Петровича?
– О-ох, это же Кристиан Лабутен!
– Кто? Вон та, в платье? Трансвестит, что ли?
– Дура, туфли Лабутен!
– Стасечка, ой, Стася!.. Смотри, там, у колонны. Это не Руманов?
– Не стони в ухо… Не вижу. Отвернулся.
– Черт! Я на платье пятно посадила.
– Ах, какашка!
– Сама ты!
– Да не дрейфь, Альсончик, отстираешь и вернешь. Я его все равно редко ношу.
– Я-асно! На тебе боже, что нам негоже.
– Смотри, смотри! Вон, по лестнице чешет, это же мегаписатель! Как его звать..?
– Тэйкит! Тэйкит! Лавми! Лавми!
Стася, со свистом дотянув через трубочку последние капли коктейля, захотела отправиться на танцпол. Свирская отказалась – не в настроении. И через секунду осталась одна.
Музыка стала быстрее, внизу невидимый монтажер нажал на перемотку. Уо, о, о, уо, о, о! – отрывисто прыгал сильный женский голос. Мимо Али процокала деловитая брюнетка, сверкнув аксельбантом – алым черепом из стразов – на плече. Хэндз-ап! Ап! Ап! Навстречу музыкальному продюсеру метнулся молодой человек в шоколадном цилиндре. Рядом махнула ресницами-опахалами с узором «павлиний глаз» какая-то искусница. Ровное гудение голосов с выбросами смеха неумолимо затапливало клуб, но снизу прорывалось бодрое «хэндз-ап! уо, о, о!», а мимо официант пронес душную волну жареной свинины. Алю повело, закружилась голова. Она поставила полупустой бокал с липкой маргаритой на цоколь колонны. Вдруг почувствовала себя здесь совсем чужой.
Толпа постоянно двигалась, мешалась, люди тасовались, как колода карт, и даже если не сходить с места, каждая секунда поворотом калейдоскопа приносила зрелище новых, удивительных персонажей в разнообразных сочетаниях. Отошли в сторону две пухлые матроны в черном, и Альбина увидела девчонку лет тринадцати (кто пустил ее сюда?), по-своему наряженную для праздника: красные колготки, мандариновый жакет с приколотым к лацкану Арлекином. Девочка стояла в углу одна, пристально рассматривая яркую публику через очки в толстой белой оправе. Чудачка, мандариновый вороненок. Аля усмехнулась, схваченная вмиг щемящим чувством родства. Девочка спокойно посмотрела влево, вправо, и решив, что никто на нее не обращает внимания, взяла со стола бокал с шампанским и сделала большой глоток.
Поводя плечами на ходу в ритме танцпола, вернулась разгоряченная Стася.
– Жу! Жу-жу-жу! Жукова – мой геро-о-ой! – пела Стася, тряся розовой головой.
– Вот так сразу?
– Аль, но круто же? Здесь реально круто. Не то что скинула бы тебе билеты на вечер журнала
