p>© Валерий Алексеевич Антонов, перевод, 2024
© Валерий Антонов, иллюстрации, 2024
ISBN 978-5-0062-8273-5 (т. 4)
ISBN 978-5-0062-8272-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Я предлагаю вашему вниманию перевод третьей, или последней, части энциклопедического очерка Гегеля «Философия разума». Этот том, как и его предмет, сам по себе является законченным. Но его можно рассматривать и как дополнение или продолжение работы, начатой в моей версии «Логики». Я не осмеливался рассматривать философию природы, которая находится между этими двумя темами. Это провинция, для проникновения в которую потребовалось бы такое количество знаний, на которое я не претендую, – провинция, интерес к которой в наши дни в значительной степени исторический, или, по крайней мере, связанный с историческими обстоятельствами.
Перевод сделан с немецкого текста, приведенного во второй части седьмого тома Собрания сочинений Гегеля, изредка корректируемого путем сравнения с тем, что содержится во втором и третьем изданиях (1827 и 1830 гг.), опубликованных автором. Я воспроизвел только собственные абзацы Гегеля и полностью опустил Zusätze редакторов. Эти добавления, которые по сути являются лекционными примечаниями к параграфам, в тексте Собрания сочинений даны только для первого раздела. Психологическая часть, которую они сопровождают, почти не рассматривалась Гегелем в других местах: но хорошее популярное [pg vi] изложение ее можно найти в «Psychologische Briefe» Эрдмана. Второй раздел был подробно рассмотрен самим Гегелем в его «Философии права» (1820). Темы третьего раздела в значительной степени затронуты в его лекциях по искусству, религии и истории философии.
Не скрою от себя, что текст представляет собой крепкий орешек. И все же местами, даже благодаря переводу, я думаю, что серьезному студенту не помешает прояснить ситуацию. Иногда, как, например, в §§406, 459, 549, а еще чаще в §§552, 573, в конце которых могут стоять слова Liberavi animam meam, писатель действительно «отпускает себя» и дает волю своим мыслям в вопросах, где умозрение тесно соприкасается с жизнью.
В пяти вводных очерках я попытался иногда собрать воедино, а иногда дать дополнительное разъяснение некоторых моментов психической философии. Я не буду пытаться обосновать выбор тем для специального рассмотрения, а лишь надеюсь, что они образуют более или менее связанную группу, и отсылаю за изучением некоторых общих вопросов системы и метода к моим «Пролегоменам к изучению философии Гегеля», которые появились почти одновременно с этим томом.
Оксфорд,
Декабрь, 1893.
Пять вводных очерков по психологии и этике
Эссе I. О сфере применения философии разума
Искусство находить названия, вычленять заголовки, которые привлекают внимание и приводят ум по легким ассоциациям к излагаемому предмету, не было одним из даров Гегеля. Захватывающие фразы, яркие или живописные обороты речи – все это у него есть. Но его оглавления, когда они перестают быть банальными, склонны к причудливости и гротеску. Как правило, его рубрики – это старые и (как нам кажется) малозначительные термины из учебников. Но в гегелевском употреблении эти традиционные обозначения наделены весьма индивидуализированным смыслом. Они могут означать больше – меньше, чем принято считать: но они, несомненно, задают своему значению уникальный и почти личный колорит. И это не может не порождать и не разочаровывать неоправданных ожиданий.
1. Философия и ее части
Даже основные разделы его системы демонстрируют этот консерватизм в терминологии. Названия трех частей «Энциклопедии», можно сказать, ничего не значат для их своеобразного содержания. И на то есть веская причина. То, что Гегель предлагает дать, – это не новая или особая доктрина, а универсальная философия, переходящая из века в век, здесь суженная, там расширенная, но по сути все та же. Она осознает свою преемственность и гордится своей идентичностью с учениями Платона и Аристотеля.
Самые ранние попытки греческих философов представить философию в законченном и четко сформулированном виде – попытки, обычно приписываемые стоикам, школярам античности, – представляли ее как трехчастное целое. Этими тремя частями были логика, физика и этика. В своей совокупности они должны были образовать цикл единого знания, удовлетворяющего потребности как теории, так и практики. Со временем, однако, ситуация изменилась: если старые названия и остались, то их объем и значение претерпели множество изменений. Новые интересы и любопытство, вызванные изменившимися обстоятельствами, привели к тому, что в фокус исследования попали другие области реальности, помимо тех, которые в основном обсуждались под старыми названиями. Исследования становились все более специализированными, и каждое из них стремилось отделиться от остальных как самостоятельная область
