Вернул в ивы?
– Да, всё супер, могу ещё дать, как выздоровеешь. Где краля то твоя? Марина, кажись?.. И всё…
Темнота…
Просыпаюсь опять в медпункте. Мне жутко неудобно. Яна сочувственно смотрит на меня.
– Я же предупреждала тебя! Ромка, Ромка, что ты натворил?!..
Я понял, что мои руки завязаны за спиной, я в смирительной рубашке. Вскоре пришли санитары с носилками. Кажется, я переезжаю.
3
Я очнулся, но лежал не шевелясь, делая вид что сплю с их дурманной пичканины. Надо же как бывает, только начала налаживаться жизнь, вроде даже видишь будущее, идешь к нему, мечтаешь, планируешь… И вдруг случается какая-то несусветная хрень, которая все планы, надежды комкает, как лист бумаги и кидает в урну, полную таких же противных комочков. Вот и найди там свой и попробуй привести в порядок. А у меня что за дичь? Я рискую никогда не узнать. Наслышан как обкалывают в дурках, до неузнаваемости, до состояния овоща. Лучше буду притворяться сразу таким, хоть может дозы поменьше колоть будут. Кто-то зашёл.
– Ничего не понимаю. Судя по аппаратным данным, он очнулся. – Роман, вы нас слышите? – спросил бархатный мужской голос. Я затаился и еле дышал.
– Вы уверены, доктор? – сказал Маринин голос. Мать твою, Её голос!!! Что делать? Это опять ловушка!
Сейчас снова случится какая-то фигня.
– У него учащается пульс. Сильно. Надо сделать укол. Сейчас пришлю сестру.
– Нет!!! Пожалуйста! Я больше ничего не буду говорить! Не надо укол! Ну сжальтесь! Я спокойно полежу, не дергаясь! Зачем я вам обколотый, я же не буяню, я никому не мешаю…
– Тихо, тихо! Вам нельзя столько говорить! Успокойтесь! Жанна, ну где вы ходите, в самом деле! Срочно к Смирнову сюда.
Мне сделали укол. А я решил, если благодаря уколам будет появляться Марина, то пусть колят, поживу немного в мечтах. И точно:
– Ромочка, любимый, ты слышишь меня.
– Да.
– Я думала, ты покинешь меня. Ты вошёл в кому, но так быстро из неё выбрался, что я торжествовала лёгкую победу. Но нет! Ты пробыл после неё в вегетативном состоянии три недели, долгих двадцать два дня!
– Дай руку!
Марина с готовностью сжала мою ладонь.
– Скажи, в лагере от чего у меня был сотряс?
– От… Ну… Этих… Оральных ласк.
– Мариша. Ты настоящая. Держи меня за руку, прошу.
– Много не говори, нельзя. Тебе было плохо там? В этом вегетативном состоянии?
– Да. Очень.
– Врач говорил, что ты мог там чувствовать боль, уколы…
– Я и чувствовал. Я, сейчас очень счастлив, хоть до конца и не верю. Да. А что со мной случилось?
– О. Не помнишь, – грустно сказала Марина. – Мы рассаживали детей по автобусам. Там на пятачке места мало.
