в школе дети получали горячий обед и вступали в коммунистические молодежные группы, собрания которых проводились в красивых конфискованных домах, где подавали обильное угощение. На фоне тягот, которые им приходилось испытывать дома, детей не приходилось уговаривать присутствовать на собраниях. Многочисленные союзы, комитеты и профессиональные организации также устраивали собрания, после которых с импровизированных прилавков можно было купить хлеб и колбасу. Янина пришла к выводу, что голодный желудок – лучший проводник для любой политики.
Однако Советы куда больше полагались на кнут, чем на пряник, в распространении и насаждении марксистского тоталитаризма. Тысячи агентов советской тайной полиции, известной как НКВД, были присланы в Восточную Галицию для выявления и наказания подозреваемых врагов государства. В феврале 1940 года они провели первую из четырех массовых депортаций граждан, считавшихся угрозой для советского правления на основании их профессиональной, классовой или этнической принадлежности. В числе жертв оказались польские землевладельцы, государственные служащие, полицейские, богатые украинские крестьяне, евреи-предприниматели, а также польские и еврейские беженцы с оккупированных Германией польских территорий, отказавшиеся принять советское гражданство. Их сажали в товарные вагоны и несколько дней, а то и недель без пищи и воды везли в трудовые лагеря в сибирскую тундру или казахские степи. По подсчетам польского военного правительства в изгнании, 1,25 млн польских граждан были депортированы Советами в период с февраля 1940-го по июнь 1941 года, 400 тысяч из них – из Восточной Галиции[33].
Несмотря на тяжкий принудительный труд, у депортированных хотя бы был шанс выжить. В апреле 1940-го НКВД расстрелял 21 892 польских офицеров, полицейских и представителей интеллигенции в лесу Катынь на западе России и в четырех других местах[34].
Уверенные в том, что шпионы и предатели повсюду замышляют свержение советского строя, сотрудники и информаторы НКВД неутомимо преследовали подозреваемых. Во Львове тысячи людей прошли через четыре тюрьмы НКВД, где их пытали, требуя выдать сообщников. Большим везением считалось быть приговоренным к ссылке на восемь лет в лагеря; единственной альтернативой являлась пуля в затылок[35].
Как и многие жители Львова, Янина и Генри жили в постоянном страхе быть схваченными по ложному обвинению, полученному под пытками от кого-нибудь из их знакомых. Они прислушивались к каждому шороху за дверью, боясь, что их час вот-вот настанет.
Тем не менее и под германским, и под советским правлением польские патриоты – такие как Янина и Генри – хранили веру в то, что подчиненное положение их народа лишь временное. В конце концов, уже не первый раз Польшу стирали с карты мира. Поляки черпали силы в словах своего национального гимна:
Еще не потеряна Польша, Пока мы живы.
Янина
Gross,
Snyder,
Ibid., 120–123; Beorn,
