ними. У домика дядя Лео целует маму ещё раз, и они прощаются. Захожу я домой не сразу.
– Ты где была? – накидывается на меня няня. – Везде искала – нигде нет! Напугала…
– По улице бродила, – прячу я лицо.
– Хорошо, что все дома, давайте спать! – зевает счастливая мама.
Обе бабушки, Зина и Лиза, убеждают её выйти замуж. После долгих уговоров она, наконец, сдаётся.
Десятилинейную лампу зажигали в исключительных случаях. В конце декабря 1946 года в один из субботних вечеров её яркий свет вновь оживил нашу избушку. Сходились гости: бабушка Зина и тётя Маруся с детьми, сёстры дедушки Сандра – Нюра и Вера, – бабушка Линда с молоденькими сестрёнками дяди Лео и ещё несколько незнакомых нам женщин.
Черноволосой красивой маме очень идёт белая блузка с чёрными балабольчиками у шеи. Могучий, в военной гимнастёрке дядя Лео тоже красив. Они скромно сидят за столом и принимают поздравления. Кто-то заиграл на гармошке. Подпрыгивая и притопывая, с возгласами «гоп-са-са!» танцуют польку – веселятся.
Мне с сестрой не до праздника – хочется спать. Мама грустно улыбается нам, поднимается и мягко останавливает веселье:
– Уже поздно, детям время спать.
Гости нехотя расходятся. Шёпотом интересуемся у няни:
– Дядя Лео и вправду теперь всегда с нами будет?
– Ну а как же? – удивляется она. – Он вашим папой будет!
– Двух пап не бывает! – не соглашаюсь я.
– Не бывает, – вздыхает она. – Но… вы же всё хотите, чтобы вас защищали! Вот он и будет защищать!
Так в семье появился мужчина, который несколько стеснил наше женское царство, – мы трудно привыкали к мужскому началу.
Наступало рождество – 25 декабря. Бабушка Линда связала из соломки дивные, миниатюрные корзиночки с закрывающимися крышечками, внутрь положили по два пряника, которые состряпала альтмама, подвесили их к потолку, и утром каждый из нас должен был сказать:
– Мама и папа, поздравляем с рождеством! Желаем крепкого здоровья и счастья!
Не хотелось предавать память отца, да и мучительно назвать чужого человека «папой», но настоящий белый пряник не давал Изе покоя. Велик был также соблазн заполучить в руки красивую корзиночку, и к вечеру она сдалась – сказала всё, как полагалось. Папа Лео целует её, поднимает на руки, и она достаёт с гвоздя корзиночку.
– Тоня, очередь за тобой, – улыбается мама.
Я насупилась и отошла, мать тяжело вздохнула.
Пять дней волшебная корзиночка с белыми пряниками висела у потолка. Пять дней я крепилась, украдкой поглядывая на потолок. Однажды перед обедом заметила, как в прохладной кухоньке мама задыхалась от слёз в объятиях няни.
Канун Нового года. Жалко маму, но я молчу. Утром Первого января усаживаемся за праздничный стол. Все, кроме Изы, к еде не притрагиваются – молчат. И вдруг из меня вырывается:
– Мама, папа и Муттер, поздравляю
