только Шура Логинов осмелился на вопрос:
– А где брать книги?
– Как где? В библиотеке!
– В нашем селе нет библиотеки.
– Запишитесь в школьную. На всех, конечно, не хватит. Есть ещё районная – можно в неё записаться. Сегодня приступаем к изучению памятника древнерусской литературы «Слово о полку Игореве».
Всё было серьёзнее и значительнее, чем в седьмом классе. После изученной темы полагалось писать сочинения, как – никто не знал. Учительница удивилась:
– Вы что? Ни разу сочинений не писали?
Оказалось, не писали. Объяснив, как писать, она несколько раз повторила:
– И как можно больше цитат!
«Цитата»!.. Слово-то какое – авторитетное, важное, значительное!
И вот уже раздают тетради. Открываю и прихожу в ужас: крупная сочная единица!.. Взяв в руки моё творение, учительница засмеялась:
– А у Тони всё сочинение – сплошные цитаты, до такого додумалась только она.
– Вы же говорили – больше цитат!
– Да, но цитата должна быть доказательством мысли! Её нельзя писать в отрыве от анализа!
Учительница ещё долго объясняет, как цитировать, и самокритично признаётся:
– Видимо, плохо объяснила – не думала, что вы такие дремучие.
Писать сочинения я полюбила, и работы мои часто зачитывались в классе. Когда раздавались темы докладов, выбирала такой, по которому в учебнике было мало материала, это позволяло выступать в роли самостоятельного критика. Внимание учеников завораживало, и, подражая учительнице, я рассуждала:
– Ленского на самоубийство подтолкнула самовлюблённая Ольга. Легкомысленно кокетничая с Онегиным, она не заметила, что её друг глубоко страдает.
Овладевать литературной речью было нелегко: дети между собою говорили коряво и безграмотно. Деревни, населённые русскими и белорусами (кацапами) и чисто украинцами (хохлами), слегка враждовали друг с другом, что удивляло немцев, воспринимавших русскими тех и других.
К фрикативному «г» украинцев быстро привыкли, сложнее было с грамотной русской речью – особенно доставалось взрывному «г». Дразнились: «Гришка, гад, купи гребёнку, гниды голову грызут».
Или утрировали:
– Вона-вона дарошка побяжала.
– Кошка смятанку палйзала…
В 1949_5О годах в Сибирь потянулись эшелоны с частично выселенными армянами, и деревни расстраивались армянскими районами – как правило, землянками
Армяне моего класса – Роберт Джиджян и Рита Мутафян, – брат с сестрой, воспитанные, умные и деликатные, не только хорошо учились, но и поражали хохлов и кацапов грамотной русской речью. Каково же было моё удивление, когда однажды, открыв дверь класса, я услышала их, говоривших по-армянски!
– Тоня, пожалуйста, никому об этом не рассказывай, – тихо попросила Рита.
– Почему?
– Мы такие же спецпереселенцы, как и вы, немцы. Ты должна понимать, что нам так же тяжело, как и вам.
Я
