её вопросительный взгляд и приветливо помахал наезднику, сказав:
– Не тревожьтесь, Анна Ивановна, это мой знакомец, майор фон Гук. Уверен, любой воспитаннице пансиона для девиц сия славная фамилия хорошо известна.
Воистину сегодня выдался день неожиданных встреч. Баронесса Матильда Карловна, владелица пансиона, не раз извещала девиц о скором приезде брата в Олунец, каждый раз напоминая, что он приедет восстанавливать силы после ранения и посему очень просила не беспокоить его понапрасну. Несмотря на предупреждение строгой начальницы, ожидаемый приезд барона не на шутку будоражил нежных барышень, заставляя волноваться не одно юное сердечко.
Глядя на лицо барона сквозь полуопущенные ресницы, Аня мгновенно поняла, в чём причина: он выглядел непостижимо красивым.
Небрежно бросив поводья, фон Гук легко соскочил с седла и беззастенчиво уставился на девушку:
– Что за чудо! Алексей, из какой морской пены появилась сия Афродита? Ты должен немедленно представить меня.
– Анна Ивановна Веснина, – коротко сказал Алексей, не отводя глаз от Ани.
Столь назойливое внимание Свешникова девушку смущало, и она повернулась к майору. Тот не преминул поднести к губам её руку:
– Искренне рад знакомству. Барон фон Гук, – ещё раз отрекомендовался он, – Александр Карлович.
Он встал плечом к плечу с Алексеем, и Анна была вынуждена признать себе, что сравнение во внешности шло явно не в пользу Свешникова.
В отличие от простонародного облика Алексея, барон фон Гук выделялся изысканной красотой прирождённого аристократа: стройный, изящный, с правильными чертами лица, придававшими ему высокомерное выражение римского патриция. Тщательно подстриженные каштановые волосы органично гармонировали с выразительными светло-голубыми глазами, опушёнными длинными ресницами.
Такая поразительная красота скорее отталкивала, чем притягивала.
Не рискуя смотреть фон Гуку прямо в лицо, Аня неспешно подошла к краю полянки, окидывая взглядом раскинувшуюся внизу под утёсом водную гладь.
Отдав на порогах свою силу, в этом месте река текла медленно и плавно, словно набираясь сил перед следующим порогом, хотя и не таким губительным, как Керста, но не менее коварным и опасным. От открывавшегося взору простора захватывало дух, и Анне захотелось раскинуть руки и как птице подняться над лесом, чтобы объять взглядом всё пространство от горизонта до горизонта, да так, чтобы ветер в лицо, а песня в сердце!
Она даже не удивилась, когда вставший вровень с ней Алексей, набрав в грудь воздуха, негромко затянул приятным сильным голосом:
Ты, река ли моя, реченька,
Ты, река ли моя быстрая!
Течешь, речка, не колыхнешься,
На крутой берег не взольёшься…
Народная песня лилась и ширилась, то паря вровень с облаками, то падая оземь, превращаясь в еле слышный шёпот прибрежной
