style="font-size:15px;"> – Ну и объясни.
Кузьма Афанасьевич оторвал глаза от пола. В них заиграла обида и отчаяние. Подполковник нервно закурил.
– Да ты присаживайся на стул, Кузьма Афанасьевич. Закуривай. И расскажи толком. Тут практикант мне в протоколе такое написал! Прямо «Преступление и наказание»!
– Да какое же это преступление?! – обиделся Кузьма Афанасьевич. Он без всяких церемоний уселся на стул, закурил. – Лезет и лезет.
– Кто лезет? Куда лезет! – подполковник стал уже нервничать.
– Дык, баба моя лезет!
– Куда лезет?
– Под руку. Ванюшка, внучок старший привез, стало быть, посуду. Ну, хреновина такая на потолок вешается.
– Н у? – усмехнулся подполковник, вновь заглядывая в протокол. – Люстра?
– А сам уехал. И хреновину эту оставил. Ну, а бабка моя, значит, всю неделю мне плешь проедала. Повесь! Повесь! Повесь люстру! Прямо без этой люстры ей жизнь не мила! Прямо мать твою…
– Не матерись!
– Ну, выкатил я стол посреди хаты. На стол табуретку поставил. А она лезет и лезет. Лезет и лезет…
– Куда лезет – то?
– Да со своими советами лезет! С дурацкими советами! Под руку лезет! Я кое – как на табуретку забрался. Все шатается. Ноги шатаются, табуретка шатается, стол шатается и полы того, тоже шатаются. А она лезет!
– С советами?
– С ними, мать твою!
– Не матерись, Кузьма Афанасьевич.
– Вот и она кричит – не матерись! А я что, я шибко то и не матерился. Ноги у меня зашатались. Завслед табуретка зашаталась, стол, полы. Ну, все, думаю, навернусь, мать твою!
– Ну и за люстру руками цоп. А она на одном гвозде. И оторвалась, мать твою!
– Да не матерись ты!
– Да как же не материться! Бабка с советами лезет, табуретка шатается, люстра на соплях висит! Мать ее в качель эту люстру! Схватился я за нее руками. Оторвал от потолка. Да не удержал. Ну, а бабка ж рядом крутилась. Ну и получила люстрой по голове! Так вышло.
– А дальше что?
– А ничего. Внучок новую люстру купит. Без света не останемся.
Капитанская теща
Петюню Порохова теща достала. Задолбала мужика своими частыми визитами. Она живет в махонькой деревеньке недалеко от города. Всего триста верст ежели по прямой. Теща Петюнина, Мария Ивановна, до выхода на пенсию в школе завучем по воспитательной работе сорок лет от звонка до звонка отработала. Не приведи, господи! А как только от нее в школе еле – еле избавились, стала она Петюню учить, воспитывать и перевоспитывать. Стала приезжать часто, как на работу. Припрется в субботу рано утром, разложит на кухонном столе свои конспекты и кричит громогласно:
– Петюня, зятек, вставай, двоечник!
А Петюне бы поспать всласть после вечерней смены. Так нет, встает он, одевается по цивильному и плетется на кухню с книжками
