Впрочем, и картинка перед его глазами была совсем иная. И если бы кто-нибудь осмелился встряхнуть бывшего глубинщика за плечи и попытаться привести в чувство, вряд ли эта затея увенчалась бы успехом.
– Все равно у нас ничего не выйдет, – вздохнул изобретатель, выдав очередную порцию пессимизма.
Глотнув подводного отвара, который считался лучшим утолителем жажды на всем южном побережье, Крутс все-таки решил поддержать разговор и выведать у приятеля те сокровенные мысли, что побудили его сделать неутешительный прогноз относительно их приключения.
– С чего это ты взял? Откуда такая мрачность?
Дорченский грустно улыбнулся:
– Скажи честно, когда ты получил свой «возрастной жетон»?
– Два года назад, на своё четырнадцатилетие, – не раздумывая ответил унд. – И что с того?
– А то, что ты имеешь такие же ограниченные права, как и все здесь присутствующие. За исключением мистера узника, который к твоему сведенью вообще не лишен жетона, – быстро затараторил изобретатель. – А теперь пораскинь мозгами: велики ли у нас шансы пройти береговой контроль? Если хочешь – могу подсказать. Они равны нулю. Потому что без личного разрешения наших родителей, мы не можем покидать пределов полуострова. А о том, чтобы пробраться до Лазурной петли, с которой отправляются батисферы в подводную резервацию, и вовсе речи не идёт. Здесь, знаешь ли, не прогулочный риф. Поверь, Береговым хватит одного взгляда, чтобы понять сколько тебе лет и что нелегально покидаешь порт.
Дослушав изобретателя, унд растерянно уставился на предводительницу.
– Ну, Ульга, теперь твой ход. Что скажешь?
Девушка невозмутимо уставилась на Крутса и уверенно заявила:
– Скажу, что просто надо ждать. Другого выхода у нас все равно нет.
– Что? И это все? Никаких инструкций или подсказок?! – на этот раз не выдержал сам Крутс. – Хочешь сказать, что твои покровители просто сказали ждать? Но сколько? А главное – чего?
– Неприятностей…
Ян вовремя заметил приближающийся патруль. Но одно дело заметить, и совсем другое – избежать этой неприятной встречи.
У любого состоятельного человека рано или поздно появляется некое увлечение. Кто-то называет его хобби, кто-то иначе. Порой его демонстрируют напоказ, но чаще стараются умолчать о тайном пристрастии. Но есть и третий вариант. Когда некий интерес превращается в игру. Которая становится сродни неизлечимой болезни.
Большинство тех, для кого деньги обесцениваются до состояния папиросной бумаги, находят в этом увлечении возможность подчеркнуть свой и без того высокий статус. Только дорогие рокотомобили или сверкающие на солнце драгоценные побрякушки тут ни при чем. Речь идет о чем-то особенном. Например, о некой удивительной и неповторимой коллекции. Эксклюзив, который достать не то что невозможно, а сродни настоящему подвигу. Именно так среди богачей возникают настоящие лидеры. Правда удержать
