style="font-size:15px;"> Внутреннему. Сила есть
На картине; воля здесь,
Словно море, разлилась,
И в нём огнём пылает страсть. -
Можно было б так сказать;
Словами то не описать.
Учитель просто онемел,
Когда картину ту узрел.
Поступил Рено учиться,
Но вскоре был, увы, убит
В кабаке, (там веселиться
Он любил, – не усидит
За столом своим спокойно,
А пойдёт всегда буянить.
Так и получил по горлу
Он ножом; кровь не уняли).
Мастер очень был расстроен.
"Эх, зачем ему талант
Дали боги? Горе! Горе!
Но сам он в этом виноват;
Абсентом погубил себя,
Постоянно пьян бывал,
Вот и задремал в итоге.
Се предсказуемый финал.
Бродяга на большой дороге,-
Вот, кто был он; но писал
Хорошо! Картину я,
Пожалуй, у себя оставлю.
Если бы была семья
У него, тогда б мамане
И папане подарил…" -
Так наставник рассудил,
И повесил полотно
В зале, прям под потолок.
Часто он любил смотреть
На творение Рено.
"Непонятно, как он смог
В краткий срок так овладеть
Цветом, тенью?.. Видит бог,
Что и я так не сумею.
Да, пред нами был бы гений
Через пару лет… Но что
Же есть в этой картине
Такого, что никак увидеть
Не могу я?.. Дёрнул чёрт
Напиться этого Рено!
А не то, такое б миру
Наша выставка явила!"
Первые недели две
По душе была картина
Учителю. Всегда везде
О ней, с восторгом, говорил он
Своим знакомым; всех гостей
Скорее заводил он в зал,
И там порой по два часа
Осанну живописи пел.
Кисть художника-творца
Он сравнивал с пером поэта:
"Красота сия под стать
Дворцам! Нигде вы больше это
Не увидите. Лишь в Лувре
Есть подобные шедевры."
– Что-то, сударь, вы загнули.
Странная картина, нервная…
(Так обычно отвечали
Мастеру), но он ни мало
Не смущался: "Не поймут
Дилетанты! Им бы плуг
Да топор, а не мольберт.
У них чутья к искусству нет.
Прекраснейшее полотно!
Я хорошо украсил дом."
Но потом восторг прошёл,
Появилось беспокойство.
То ль напуган, то ли
