с обломками. Возможно, именно о креплении будки силился вспомнить дядя Володя накануне нашей поездки. Закрепи он эту будку как следует – крутились бы мы в ней, как вещи в стиральной машине.
Вскоре из Любима пришел автобус, и всех нас повезли в больницу. А в ней уже полным ходом шли приготовления к серьезным операциям: вызвали из дому всех хирургов и ждали пострадавших (при такой скорости автомобиля, о которой врачам сообщили, трудно было рассчитывать на легкие порезы). И когда в приемный покой «на своих двоих» стали поступать наши грибники, врачи так и не могли поверить, что они и есть пострадавшие.
Из Данилова, откуда мы поехали за грибами, автобус за нами пришел глубокой ночью. Мы шли втроем – Гена, Марина и я – по ночному городку в ту его часть, где мы жили по соседству, снимая жилье у местных жителей. Очень хотелось есть, и мы, поменяв маршрут, пошли на дурманящий запах ржаного хлеба, несшегося из пекарни. Пришли к ней, разговорились с парнями из ночной смены, выпекавшей хлеб. Угостили они нас горячими ароматными свежевыпеченными булками, которые мы тут же растерзали.
Авария эта многих сдружила. У Гены еще долго, улыбаясь, многие спрашивали о состоянии его позвоночника. Пелагея Ивановна стала больше улыбаться, вскоре поправилась и похорошела, а в день зарплаты, если ее выдавали у нее в доме, то из всех приходивших сотрудников выделяла "своих", зазывая их на чай с вкусным вареньем, а в ближайший праздник еще и грибочками угостила, "теми самыми". Дядю Володю, отказывавшегося сооружать новую будку, замучили предложениями все-таки соорудить ее, снабдив дополнительно устройством для катапультирования.
Акции для академика
Когда в постсоветское время на предприятиях стали создавать Советы трудовых коллективов (СТК), появился такой орган и в нашем НИИ. Мне пришлось в нем состоять от момента создания вплоть до его физической смерти, вызванной повальным сокращением сотрудников.
На СТК нередко рассматривали актуальные и довольно интересные вопросы, касающиеся жизни коллектива. Расскажу об одном из них.
На заседании зачитали обращение в дирекцию института академика Николая Никитича Пузырева, которой некогда переехал в Новосибирск, но до этого успел много сделать для науки в рамках нашего института. Академик подробно перечислял свои заслуги и просил их учесть при распределении среди сотрудников акций, которые должны быть якобы выданы после преобразования НИИ из государственного учреждения в акционерное общество (АО). Не учел, однако, академик одного: собственность института как была государственной, так ею и осталась, при этом все акции, которых никто в глаза не видел, полностью стали принадлежать государству. При этом «интеллектуальная собственность», под которой имелись в виду результаты творческой деятельности сотрудников, не ставилась ни в грош, и реально оценивалась лишь собственность содержащегося в институте имущества и его зданий. Наш институт, имевший перед
