жизни, – у Нюши навернулись слёзы. – Да-да, это правда. Я ведь даже не знаю, кто я, кто мои родители.
– Ты что, не знаешь ни своей фамилии? – удивлённо спросил Александр.
– Представь себе, даже имени не знаю, – ответила Нюша и продолжила своё повествование: – Первое, что я запомнила, – это пожар, огонь, дым и тёплые костлявые и очень добрые руки. Я была на руках очень старенькой бабушки. Вот она-то и рассказала, что в их деревне, которая была когда-то очень большой, был детский дом. Потом она рассказывала, что страна развалилась и этот детский дом никому не стал нужен, долго не было ремонта. Проводка стала старая, и что-то там замкнуло. Это я говорю её слова, сама в этом ничего не смыслю, в школе я ведь не училась. Меня выкинули в окно во время пожара, а баба Нюша подобрала меня. Никто не приезжал и не искал меня. Поэтому думаю, что я одна, братьев и сестёр нет, наверное, искали бы. Бабушку звали Нюша, и меня звали Нюшина дочка. Одевала она меня со своей подругой из переделанных своих вещей, кормила из того, что выращивала в своём огороде. Пенсию задерживали, да и то могли купить только муку, хлеб, иногда сахар. А баба Нюша старалась мне что-нибудь вкусненькое приготовить: блинчики, булочки. Иногда с города соседка привозила шоколад и конфеты. Это были замечательные годы в моей жизни. Так как потом, когда умерла баба Нюша, меня сдали в детский дом, но я оттуда два раза сбегала, второй раз очень успешно – не нашли. Я приспособилась жить в этих условиях, поэтому говорю тебе, не дрейфь! Со мной не пропадёшь. Взрослела на улице – нет, я не воровала. Попрошайничала, но не воровала. Потом напрашивалась сделать какую-нибудь работу, особенно по огороду хорошо получается. Несколько лет жила у одной женщины на даче, помогала ей. Она была довольна мной, но потом она продала дачу, уехала к своим детям. У неё были разные книги. Я нашла букварь, выучила буквы, научилась читать. Ей было всё равно, умею я читать или нет, но она была добрая. Дала мне много одежды от дочки, которая уже стала взрослой, и эта одежда лежала в шкафах, книги тоже были её. Очень мне понравилось рисовать, много было у неё от дочери всяких принадлежностей для школы. Дочь у неё выросла и уехала учиться в другой город, там вышла замуж, родила ребёнка. Вот и позвала маму для помощи по уходу за ребёнком. После неё я прибивалась то к одним, то к другим, так и жила. Конечно, влюблялась в холёных, но кто я для них? Тихонько пострадаю и живу какое-то время. А когда тебя, Саша, увидела, мне стало хорошо, поняла, что нашла того, кого искала, – закончила свой монолог Нюша.
– Ты с ума сошла! Я тебе в отцы гожусь, о чём ты? – возмущённо сказал Александр.
– Тогда удочери! Только не бросай меня! Я хочу быть чьей-то! – сказала Нюша и заплакала, слёзы текли по её немытому лицу, и столько боли было на нём, что лицо казалось не грязным, а просто измученным.
– Ну, успокойся, не брошу! – тихо и очень ласково сказал Саша.
Она притихла и пододвинулась к нему.
– Знаешь, Нюша, я думаю, не случайно эта кружка попала ко мне.
– К нам! – поправила Нюша.
– Ну
