правовую легитимацию разведывательной деятельности, он также допускал теоретическую возможность реализации тайных операций. В частности, американский специалист М. Боуман указывал, что Закон о национальной безопасности 1947 г. предоставил возможность ЦРУ, помимо ведения традиционной разведывательной деятельности, осуществлять «также другие функции, которыми Совет национальной безопасности мог бы руководить»12. Подобное расплывчатое толкование понятия «другие функции» в данном законе давало существенную лазейку президентам США использовать ЦРУ как инструмент проведения неподконтрольных американским надзорным органам специальных операций для достижения тех или иных целей, стоящих перед действующей администрацией.
Американский историк Д. Прадос отмечал, что практика использования специальных операций достигла своего апогея во времена холодной войны13, что было обусловлено невозможностью применения открытой силы. Понимание этого пришло к враждующим сторонам в период Карибского кризиса 1962 г., когда мир стоял на грани ядерной катастрофы. Стороны конфликта осознали, что открытое проявление силы ядерными державами чревато взаимным уничтожением. По этой причине дальнейшее противостояние перешло в сферу тайных операций, которые СССР и США проводили друг против друга, как правило, в странах третьего мира. Взаимный интерес к избеганию ядерного конфликта способствовал относительно высокой терпимости к таким действиям, а также выработал своеобразные негласные правила поведения в данной сфере.
Поскольку проведение специальных операций было равносильно вмешательству в суверенные дела других государств, правительство США всегда стремилось дистанцироваться от этой деятельности. Такая позиция закономерна, поскольку провал подобных операций был чреват для страны-инициатора международным осуждением. «Правдоподобное отрицание» было одним из ключевых «правил» практики проведения специальных операций в период холодной войны. Впервые это словосочетание получило широкую известность в связи со скандалом «Иран-контрас» во времена президентства Р. Рейгана, однако оно имело давнюю историю. Так, комиссия сенатора Ф. Чёрча, расследовавшая тайную деятельность ЦРУ после Уотергейтского скандала (1972–1974), определила «правдоподобное отрицание» как способ, позволяющий оградить президента от потенциально «опасного» знания о тех или иных деталях специальных операций и возложить ответственность за тайные действия на подчинённых14.
Наряду с Законом о национальной безопасности 1947 г., более детальная конкретизация феномена специальных операций наблюдалась в директивах по национальной безопасности. В послевоенный период СНБ принял ряд документов, регулирующих механизм и методологию специальных операций. Так, директива СНБ 4А15 регламентировала проведение тайных психологических операций, а директива СНБ 10/2 16 положила начало программе тайных операций. В частности,
Church Cmte. Vol. 1: William Colby. P. 24. URL: http://www.aarclibrary.org/publib/church/reports/vol1/pdf/ChurchV1_1_Colby.pdf (accessed 08.02.2023).
National Security Council Directive NSC 4-A. URL: https://www.voltairenet.org/article163479.html (accessed 08.02.2023).
National Security Council Directive on Office of Special Projects NSC 10/2 – June 18, 1948. URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1945-50Intel/ d292 (accessed 08.02. 2023).
