style="font-size:15px;"> Проходят годы…
Многие считают их для меня утерянными. Когда я с купцами отправился в долину нижнего Инда, мне шел четырнадцатый год. Мне нравилась земля пяти рек, которую я исходил босиком, нравились храмы и люди, нравилась жизнь, я стал учеником браминов и изучил Веды. Раджагрих стал моим любимым городом, а в Каплавасте я узнал Будду. Я познал пали и изучил буддийские писания. Путешествия по Непалу научили меня терпению, наполнили силой и мужеством, а Гималаи – очаровали. В Персии Заратустра покорил мое сердце… Влекомый божественной дорогой, я шел по ней семимильными шагами, терпеливо превозмогая невзгоды и трудности, не всегда замечая остановившихся и отстающих, не таща за руку отступивших, упорно и искренно посвящая себя работе над собой, над добродетелями, созидая каждый день, каждый час свою ауру, небесное сияние, чтобы осветить этим светом живое… Что-то осталось в стороне, что-то утеряно.
Пирамиды! Да, я нашел эти символы вечной жизни, эту нить Ариадны, ведущую к Небу. Я исходил их вдоль и поперек, выведал их тайны, проник в их святая святых и Сфикс, в конце концов, мне улыбнулся. Чего я все-таки не успел: вырастить сына, построить дом, посадить дерево… Да мало ли чего еще. Я готов держать пари, что никогда не пожалею о том, чего не успел. Ведь чего-то и достиг. Столько лет странствий! Но каждый год – как день, а день – как год… Индия, Тибет, Персия, Ассирия, Греция, Египет… Куда еще? Мне скоро тридцать. Где меня еще ждут? Пора домой. Те дары, которые мне преподнесло Небо на этом пути, теперь нужно раздавать людям. Не годится, чтобы я стал ненайденным кладом сокровищ.
Пора домой. Да, пришло время заняться миром всерьез.
Глава шестая. Радость встречи
Если бы я случайно тогда не оказался рядом, они забросали бы ее камнями. Но я не мог быть в другом месте. Я не хватаю каждого из них за руку, я взглядом обездвиживаю их, затем произношу:
– Кто из вас без греха – первый брось в меня камень.
Рабы греха, они расползлись, разбежались, как тараканы, как тараканы.
Потом я нашел ее среди шумной толпы подвыпивших гуляк. Я бы не обратил на нее внимания, если бы не оказался с нею за одним столом. Мне, собственно говоря, было совершенно безразлично, кто будет сидеть рядом, но я все же надеялся оказаться в мужском обществе. К тому времени я уже решил поделиться с кем-нибудь сокровенными мыслями и искал слушателя. Любой мужчина меня устраивал больше, чем самая нежная и чуткая женщина. Я уже успел раскусить не один, так сказать, женский орешек и теперь осторожничал. Прежде чем поведать женщине о чем-нибудь наболевшем, я должен хорошенько все взвесить и быть уверенным, верно ли она поймет мою исповедь. Не рассмеется ли мне в глаза, не разнесет ли по миру мою тайну, исказив ее до неузнаваемости. Ведь им только дай повод посудачить по закоулкам. Она сидела справа от меня, разговаривая с каким-то длинноволосым юношей, в голосе которого еще слышались детские нотки. Лица ее я видеть не мог, только
