шатается… Такая пирамида напоминает башню в Пизе, и если вовремя не подставить подпорки, похоже, вот-вот она рухнет! Наша жизнь кривая и кислая, горбатая и горькая…
В чем противоречие жизни, как его решать?
– В чем же?
– Противоречие состоит в том, что современное государственное устройство, как бы оно не называлось, в своем развитии не соответствует энтропии жизни. Здесь, здесь корень зла и всех бед человечества.
С энтропией была, конечно, натяжка. Я и сам не очень-то знал, как измерить эту чертову энтропию жизни.
– Но как насытить геном добром?
– Как тигренка мясом. Соскрести коросту корысти и напихать в геном гены щедрости. Мы же с Крейгом давно уже доказали…
И долдонил ему, стремящемуся и надеющемуся понять, долдонил ему о бескорыстии.
– Пирамида – это и матрица жизни, – говорил я, – мерка, по которой, руководствуясь принципом обратной биологической связи, необходимо сверять наши мысли и действия, мера всего во всем. Это весы чести, совести, справедливости… И еще это – капкан совершенства…
– Капкан?!
– Чтобы вырваться из нее, – я просто наслаждался этим утверждением, – нужно отгрызть себе лапу…
И мой собеседник отдергивал свою руку, как от огня. И не требовал больше никаких доказательств.
– И еще, – спешил я добавить, – это цитадель совершенства.
– Цитадель?..
Лена в восторге!
– Цитадель!
И пояснял:
– Устойчивое развитие жизни по сути является свитием ее составляющих в одну точку, точку гармонии, абсолютного совершенства жизни. А симметрия их развития как раз и обеспечивает устойчивость жизни.
– Гениально! Просто гениально! – восхищался стратег. – Свитие!.. Это значит – вить гнездо жизни…
Это было еще одним откровением. Теперь восхищался и я. Этим образом. Глаза мои просто искрились, я был горд и всесилен!
И чувствовал себя Богом!..
Мы объехали весь мир со своим курсом лекций. Нам нужно было знать, как мир к нам относится: признает нашу теорию или встретит в штыки?
Глава 18
Мир, казалось, устал от наших пролегоменов и притч, выкладок и причитаний. Меня стали обходить стороной, многие бежали, многие умолкли и успокоились. Да!.. Против нас ополчились многие академики. Один нобелевский лауреат, Жорин друг и сподвижник, жертвуя дружбой, назвал нас обыкновенными шарлатанами. Против нас восстала и церковь. Какой-то кардинал даже призвал предать нас анафеме: «Это же святотатство!». Особенно свирепствовал некий Майкл Зеллвегер, действующий генерал и военнопромышленник, которому Жора отказался предоставить нашу разработку по этническому оружию. Передай ему, грозился он мне, что я его просто урою. Жора хохотал. Вит же, напротив, относился к угрозам серьезно: «Э-эти не отпустят, э-эти ууу-роют». Юля удивлялась: «Господи,
