style="font-size:15px;"> – Богдан, привет! – Запершись в маленькой будке городского коммуникатора, я стучала зубами от холода.
Ливень не прекращался, барабанил по крыше, стекал по стеклянным стенкам будки. Промокшая одежда неприятно льнула к телу, никак не получалось согреться. Левая рука с браслетом горела, кожа возле вросших в запястье кромок покраснела и воспалилась. От одного взгляда на украшение к горлу подступал тошнотворный комок.
– Слушай, – нашептывала я брату последнее послание, – через двадцать минут буду у тебя. В родительском коттедже меня точно легко найдут, твоего адреса даже отец не знает. В общем, я у тебя переночую, а утром уеду к тетке в Бериславль и спрячусь на пару седмиц. Отпуск по телефону оформлю. Думаю, стражи смогут обнаружить меня через магическую связь, поэтому коммуникатор выбрасываю. Давай, Истомин, счастливо оставаться. Не теряй меня.
Кривая трещина на погасшем зеркале аппарата прошла аккурат поперек моего отражения с лихорадочно горящими глазами. Отключив коммуникатор, я пристроила его на полочку под толстенный справочник с номерами.
На большом зеркальном полотне городского аппарата с отпечатками многочисленных пальцев подмигивала надпись: «Бросьте монету». Сняв трубку, отчего зажглись крупные квадратные цифры, я сунула в щель алтын и быстро набрала отцовский номер. Зеркало зарябило, резко проявилось нечеткое отражение папаниного лица. Он сидел на нижней полке в маленьком купе и выглядел крайне удрученным.
– Привет, пап.
– Ты чего такая мокрая? – сварливо отозвался тот. Послышались визгливый Радкин вопль и бормотание мамы Ярославы, вероятно, снова учившей уму-разуму нерадивое чадо.
– Я под дождь попала. Слушай, звоню сказать, что я завтра к вам в Бериславль выезжаю. – После моих слов в купе стало подозрительно тихо. – И еще у меня коммуникатор украли в подземке…
Тут связь без предупреждения прервалась. Вспыхнув на долю секунды, зеркало стало черным. Я повесила трубку и прижалась горящим лбом к холодному стеклу. Пути назад не было.
В чувство меня привел резкий стук в дверь. Высокий тролль, затянутый в желтый дождевик, тыкал в наручные часы и требовал освободить место в коммуникаторной будке. Подхватив ридикюль, я выбралась под несколько ослабевший, но еще моросивший дождь.
– Эй, девушка, – окликнул меня тролль. – Это вы забыли?
Он покрутил в больших зеленых пальцах оставленный коммуникатор с трещиной посреди зеркальца.
– Нет, – не раздумывая, отозвалась я.
От родителей Богдан уехал три года назад, и его крошечная квартирка в центре города казалась мне пределом мечтаний. Правда, с тех пор старший брат начал вести очень странную жизнь. То исчезал на долгие седмицы, то звонил в тревоге каждые пять минут, и еще у него появилась татуировка четырехлистного клевера.
Пройдя через каменную арку, я попала в тихий крошечный дворик, куда выходило несколько дверей частных квартир. Стены домов, тесно примыкавших друг к другу,
