Демиану, ведь хозяйских дел прибавилось к зиме, а из-за моей вынужденной медлительности, частой тошноты, перемен настроения я боялась ненароком обидеть его, в чём-то подвести. Глупо всё это, но тогда мне казалось, что так правильнее. Не надоедать, не мелькать перед глазами, словно назойливая муха, но заботиться в меру своих сил, не прибегая к помощи слуг. Однако любимый прямо говорил мне, что устаёт гораздо больше вдали от дома и скучает без меня. Как только князь приезжал домой, в наш особняк, то первым делом мчался в наши покои, где я всё чаще проводила время, с трудом выбираясь из постели. Я ворчала на неповоротливость и раздувшиеся ноги, огромный живот, а он наглаживал его и посмеивался, весь светился от счастья…
Когда до разрешения от бремени оставались считаные дни, Демиан принял решение, что не покинет дом, пока не услышит детский голосок: так боялся за меня и малыша, что не мог думать ни о чём другом. Как-то вечером я спросила его, прижимаясь к горячей груди:
– Скажи мне, Демиан, есть что-то, чего ты боишься? Какие страхи мучают тебя во тьме сонного лабиринта?
Муж удивился, усмехнулся в усы по привычке, поглаживая моё плечо.
– Вот уж не ожидал такого вопроса, Валери. Я переживаю о нашей семье, ты ведь и так это знаешь. Вы – самое дорогое для меня, что есть на свете. А больше мне не за что бояться.
Он чмокнул меня в щёку и улыбнулся. Морщинки собрались вокруг глаз – такой родной, такой тёплый, как я раньше жила без него, как засыпала?..
– Ну нет же, милый. Я говорю о твоих снах. Ведь ты стал тревожнее, я давно заметила, но не хотела докучать… ночью ты, бывает, бормочешь что-то, затем тяжело и часто дышишь, словно в агонии. Я глажу тебя по голове, и ты вновь успокаиваешься. Но сейчас это повторяется всё чаще, и вот я решилась спросить: ты помнишь поутру, что мучает тебя? От чего ты бежишь или от кого?
Демиан вздохнул, чуть прикрыл глаза, и я будто заранее поняла, что он сейчас схитрит и переведёт тему, но не хотела уступать.
– Что-то случилось? Или это то, о чём мне не следует знать? Твоё прошлое? Я приму всё, я пойму. Мне бы очень хотелось знать, что беспокоит моего мужа, моего любимого человека…
Князь вновь поцеловал меня, прижал сильнее к себе и едва слышно произнёс:
– Я не знаю, Валерия, почему, но я и впрямь стал часто видеть сны о своём прошлом. Как густой туман, сновидения оплетают меня, я слышу голоса старых друзей, которых уж нет в живых, погибших в той войне. Вижу своих родителей и себя мальчишкой… но всегда посредине сна появляется странное тревожное чувство, что скоро придёт беда, и надо бежать, бежать без оглядки, спасаться, прятаться. Понимаю, что ерунда всё это, но ничего не могу с собой поделать. – Он замолчал, грустно усмехнулся и провёл пальцем по моей щеке. – Не хочу, чтобы ты нервничала из-за этого, родная.
– Что за беда может прийти? – продолжала допытываться, ощущая движения крохотного тельца внутри себя – малыш толкался, требовал ласки, и я легонько поглаживала живот. В комнате
