внимательные глаза.
По характеру слежки Вышегорский сделал лишь один утешительный вывод, что за ним следили не бандиты, а люди с достаточным опытом подобной работы, на что указывали признаки, известные только профессионалам. В этих условиях оставалось жить по обычному расписанию, а в случае конфиденциальных встреч применять эффективные приемы ухода от наблюдения. И еще не было ясно, на чей стол ложилась информация о наблюдении. Раньше право слежки принадлежало исключительно КГБ и уголовному розыску. Теперь следить могли разные службы. Даже работая на частных высокопоставленных заказчиков, можно было ловко использовать государственный флаг, и эта мысль о слабости государства больше всего вызывала самых разнообразных вопросов и отрицательных, нервных эмоций тоже.
Сегодня с утра Вышегорский никуда не торопился. Деловая встреча, намеченная на позднее время, позволяла дать отдых уму, поэтому он решил прогуляться по центру и посетить Центральный зал союза художников, где вчера открылась новая выставка. Выйдя из подъезда, он опять в дальнем углу двора увидел машину, которую, казалось, невозможно было увидеть; но была машина, и были люди, зашевелившиеся в ней с его появлением.
“ Надо их немного подергать, а то ребятам нечего будет доложить или резвость потеряют”, – подумал Вышегорский и на ближайшей станции метро сделал несколько замысловатых движений, говоривших и о его желании поиграть с преследователями, и о желании выйти из под наблюдения, и странностях поведения. Зато людям будет в рапорте не скучно доложить о прожитом дне.
Поднявшись наверх по эскалатору, Вышегорский не стал выходить на улицу, а снова спустился на станцию. Боковым зрением он заметил, что хвост, вынужденный идти за ним на грани расшифровки, его не потерял. Это хорошо, ибо последнее не входило в его планы. Затем он быстро прошелся по переходу и внезапно остановился у лотка с газетами. Подняв последний номер журнала “Андрей”, он опустил голову, изображая читающего человека, а сам в это время наблюдал за людьми, которые шли за ним. Наблюдатели вынуждены были разделиться: один вовремя удачно остановился у соседнего лотка с книгами, а другой вынужден был пройти. “Сейчас он пройдет по переходу и вернется. Да, это профессионалы, – подумал Вышегорский. – Дилетанты не смогли бы вести себя естественно. Они бы стали метаться, “нырять” за спины прохожих, и тем выдали бы себя со сто процентной гарантией”.
Подойдя к вагону метро, Вышегорский естественным образом – как воспитанный человек – пропустил вперед всех граждан, а перед самым закрытием двери, когда створки уже стали сжиматься, он быстро вышел, и этот маневр “выскальзывания” выглядел совершенно знакомо. За ним никто не вышел. Это означало, что наблюдающие остались в вагоне и сейчас уезжают, проклиная себя за поспешность. Выйти они тоже не могли, потому что это очень явный признак слежки. И упустить нельзя. И расшифроваться нельзя, потому что объект наблюдения в этом случае будет точно знать о слежке и обязательно
