охраны тоже не имел право покидать свое место. Ворота не открывались, но со стороны банка угроза отсутствовала, поэтому не было смысла торопить события и бежать выяснять , что случилось. И в машине подвижного наблюдения допустили непростительную ошибку. Они обязаны были не отпускать инкассаторов из под наблюдения до момента, пока за объектом наблюдения не закроются ворота банка. Им не надо было передавать машину стационарной охране. Все искусство охраны в том и заключалось, что с того момента, как машина с деньгами подъехала к банку, за нее отвечали обе группы. Отвечали в равной степени. По графику на это уходило не более двух минут. С задержкой они потратили бы еще пять– десять минут. Но этого не произошло. Элементарная недисциплинированность брала свое: привыкли на службе все делать в общих чертах, не задумываясь над существом служебных вопросов. И по докладу Дугина получалось, что все в целом свои обязанности выполняли: на работе присутствовали, смотрели, докладывали, и виновных, как это принято, не оказалось. Возражая Дугину и подлавливая его на самых элементарных оплошностях, Болдин склонялся к мысли, что, не взирая на старую дружбу, главу службы безопасности, как потерявшего резкость рысака, следует заменить, в противном случае банку будет светить перспектива полного опустошения. “Сошлюсь на требование Правления или Наблюдательного Совета, наверное, не обидится”, – подумал Болдин в тот момент, когда секретарша доложила о приходе “господина Вышегорского”.
Долгожданная, тревожная, новость эта обрадовала обоих, и Болдин попросил генерала спуститься и встретить важного гостя, чтобы успеть продемонстрировать этим шагом свое почтенное к нему отношение. Лишь только дверь за генералом закрылась, Болдин вскочил с места и сам кинулся к двери навстречу гостю, но затем остановился, прошелся по кабинету и подошел к окну. Нервы были напряжены, хотелось ощущения свежего воздуха и пространственной глубины, как на краю горной вершины или на крыше высотного дома.
Об ограблении хозяева кабинета вначале молчали, держали паузу, рассчитывая на столь желанный эффект. Вышегорский тоже молчал, а темой для разговора были выбраны итоги последнего арт-аукциона, на котором поклонники Айвазовского выложили за желанные шедевры по российским меркам почти баснословные деньги. С каждой новой темой разговор напрягался, и Болдин чувствовал, как незримая натянутая нить вот-вот оборвет тишину этого отнюдь не спокойного кабинета.
– Через минуту я назову имена налетчиков на инкассаторскую машину, а они вам чистосердечно признаются, куда успели припрятать деньги. Но пока, – Вышегорский сделал паузу, потом улыбнулся страшной улыбкой и добавил, – скажите, почему не открылись ворота банка?
– Что-то заклинило, – ответил Болдин, будучи абсолютно уверен в непогрешимости этой версии.
– Если открыть коробку выключателя, то не трудно будет заметить следы отвертки на болтах, стягивающих контакты электропроводки. Во время переполоха провода были опять соединены, поэтому вы и не нашли причину остановки двигателя.
– Вы
