метель, Митька постарается запомнить Турлин таким. Вот этот парк, что тянется по правую руку от въезда, – припорошенный снегом, пустынный, словно заколдованный Моррой. И площадь, где стоят готовые к отъезду роддарцы и прощаются с заложниками близкие.
– До встречи, малыш, – тур сгреб племянника по-медвежьи. – Ну и дорожку тебе Создатель метит.
Грустно смотрит Анхелина, греет руки в собольей муфте. Темка сумрачно уставился себе под ноги. Эти трое – все, кто пришел проводить Митьку. Напрасно княжич оглядывался на каждый стук дверей – мама не выходила. Истекают последние минуты, крег Тольский уже готов сесть в седло.
– Я просил разрешения хоть до городских ворот с тобой. – Темка придерживал под уздцы каурую Ерьгу, королевский подарок, голыми, без перчаток руками. Пальцы у него уже побелели на морозе. – Король не пустил. Ну почему все так! Как нарочно нас разводит.
Снова хлопнула дверь, взметнулись голоса – вышел Эдвин, ведя княгиню Наш, укутанную в темную меховую накидку. Виктолии с ними не было – она простыла, и лекарь запретил ей выходить на мороз. Лада опиралась на королевскую руку и что-то говорила негромко, горестно заламывая брови. У Митьки внутри заметался раненый зверек: неужели мама специально не приходила? Лишь бы вот так сейчас идти с королем, иметь право на его сострадание? Ну не может же быть отъезд сына всего лишь поводом!
– Вот видишь, пришла, – прогудел тур.
– Да, – натянуто произнес Митька и быстро шагнул вперед, оставляя друзей за спиной.
– Эмитрий, – король положил руку ему на плечо. – Я постараюсь…
– Не надо, ваше величество. Это мой выбор.
Эдвин обнял его.
– Ты должен вернуться. Ты нужен Иллару. – Широкая ладонь накрыла затылок княжича. – Ты мне нужен, Митя, понимаешь?
Митька вжался лицом в его плащ. Да что такое, который день глаза на мокром месте. Слюнтяй! Ох, не приведи Создатель расплакаться сейчас! Но какое же это горькое счастье.
– Эдвин, позвольте же и мне проститься с сыном.
Митька поднял голову и успел увидеть, как мама коснулась королевского плеча.
– Конечно, Лада. И разрешите сказать, княгиня, что я восхищен вашей выдержкой.
– Ну что вы, мой король, я всего лишь…
– Мама, ты хотела проститься со мной? – перебил Митька.
– Оставлю вас. – Король отошел, и словно паутинка потянулся за ним взгляд княгини. Но вот Эдвин затерялся среди свиты крега, и Лада повернулась.
Княжич Дин ждал. Раненый зверек, воющий внутри, не давал сделать первый шаг. Мама рассеянно поправила воротник Митькиного камзола, разгладила на плече дорожный плащ.
– А ты сильно вытянулся, – сказала с непонятной грустью. – Наверное, будешь высоким, как твой отец. – Ее руки скользили, то проверяя завязки плаща, то бессмысленно снова и снова укладывая воротник. – Митенька, ты прости меня, я наговорила тебе… Но все так запуталось в моей жизни. Не сердись, прошу. –
