сжалось от чего стало трудно дышать. Ольга стала дышать сильнее, как бы насильно раздвигая сжатую грудную клетку. Пульс застучал в голове.
– Спасибо, Настя. Никогда тебе этого не забуду. Часто звоню многим, но никто, сука, не говорит. Спасибо тебе большое.
У Ольги смешались в один большой клубок несколько чувств сразу: страх, ненависть, паника. От сгустка этих негативных чувств уровень тревоги стал зашкаливать, в груди стало болеть, но не сердце, а скорей душа. Галицина поняла: "срочно нужно ехать домой, пока дочь не стала называть мамой эту черножопую шлюху». Ольга тут же встала, оделась и поехала на Канал Грибоедова в кассы.
Она любила там покупать билеты, эти кассы ей показал Кучин. Это было просторное современное пространство, состоящее из одних касс. Очереди там были маленькие, довольно много стульчиков и поэтому в ожидании можно было сидеть, в то время, как на самом железнодорожном Московском вокзале, который тогда единственный обслуживал поезда, отправляющиеся в южном направлении, люди падали в обморок, стоя в билетные кассы от духоты и многочасового стояния.
Ольга с лёгкостью купила билет на следующий день. Решила съездить в кабаре и сказать, что ей срочно нужно уехать по семейным обстоятельствам.
Через два дня Галицина прибыла в станицу.
Ольга особенно трепетно обнимала и целовала свою маленькую доченьку, которая очень была рада внезапному приезду мамы.
Шел май месяц 2000 года. Леночке уже исполнилось четыре с половиной годика.
Погода стояла почти летняя. Кругом цвели одуванчики и каштаны. Оля с Леночкой пошли гулять в парк. Там, на лавочке они устроили пикник: они ели копченую мойву с черным хлебом и запивали пепси-колой. Им нравилось это яркое сочетание вкусов. Они были счастливы, особенно Леночка, которой так не хватало маминой любви.
Потом они пошли гулять в аттракционный парк. Вдруг Леночка остановилась, подняла свои большие голубые глаза на маму и сказала:
– Я должна сказать.
Оля опустилась на корточки, так, что их лица с дочкой оказались друг на против друга.
– Папа ходит везде с чужой тётей и заставляет меня её целовать, – продолжила Леночка. Она была при этом очень грустная и даже немного напуганная.
Оля крепко обняла свою девочку, почти став на колени и слёзы потекли из её глаз. Ольга мастерски умела управлять своими слезами, но не этот раз. Они просто текли, будто сами по себе. Других признаков, что Оля плакала не было: она не всхлипывала, не шмыгала носом, даже дыхание у неё не сбилось – было абсолютно ровным и спокойным. Слёзы просто текли.
Простояв, так какое-то время на коленях рядом со своей доченькой, иногда крепко обнимая её, иногда глядя в её большие голубые, слегка испуганные глаза, Ольга сказала со спокойной, но твёрдой уверенностью:
– Он больше никогда не будет заставлять тебя целовать другую тётю. И сама эта тётя больше не подойдёт к тебе.
Тут
