ни измен и ни предательств!
Чтобы песенки играли на пластинке! (Я реву… и что-то взвизгиваю матом…). Как же хочется мне яблочной пастилки – с упоительным, уютным ароматом…
Как же нагло подставляли, как же врали – в мире злобном, отвратительном и склизком! Сколько можно наступать на те же грабли и считаться ненормальной альтруисткой?!
… Утро жалобно мерцает спецэффектом… издевается и голову морочит… На изорванной, закапанной салфетке – гениальные, пронзительные строчки:
«по стакану лезет муха
нужно дать Серёге в ухо
тело просит пастилы
мир ужасен все козлы»
Анна
Баттл
– Поэтов местных много я знавала,
но все они достойны… санузла.
Лишь только Иннокентий Коновалов –
краса и гордость города Орла!
… Пришли на баттл Наташка, я и Люба.
И замерли в почтенье. Это – он!
Стиляга, рэпер, украшенье клуба.
Весь в чёрном. Неприступен. Отрешён.
О как арктически сурово светят
его глаза! Он царь и божество.
И я пролепетала: «Иннокентий….»
А он ответно вымолвил:
«Чего?»
Но тут звонок: бухгалтер загнусила,
что надо переделывать отчёт,
и там ошибок, словно блох на псине,
и это всё никак не подождёт!
… Потом мне Любка ночью позвонила,
что зря ушла я разгребать завал.
Там пел Квасков, стихи читал Чернилов,
но Иннокентий живо всех порвал!
Уверенный, поджарый и спортивный,
он ненароком покорёжил стол,
носясь, как будто веник реактивный,
кошак с наскипидаренным хвостом.
От крика по стене пошло вибрато,
и пробрало на улице собак…
В традициях провинциальных баттлов
он выл, скача по сцене, как сайгак.
– Фу, Люб, как можно…
– Ладно, всё в порядке!
Ну, сдёрнул шнур, колонки своротил…
ногами дрыгал, словно бы в припадке,
как мельница, руками он крутил…
Какой экспромт, ну правда, было круто!
Мы прослезились все до одного
на фразе о звезде, что три минуты
светила, но исчезла почему-то…
Ведь это ж про тебя, ну, про звезду-то,
как ты ушла внезапно от него!
– Не может быть… А это точно, Люба?
– Да разве я врала тебе когда?!
Подкараулив милого у клуба,
шепнула страстно: «Это я… звезда…
которая куда-то там скатилась…
и стало в небе без неё черно…»
А он сказал, бездушная скотина,
арктически холодное:
«Чего?»
3. Семи смертям не бывать
О войнах и битвах: забирающих, ранящих, тревожащих, а порой и кующих, и воспитывающих наши души.
Анна
Здесь такое настало
