style="font-size:15px;"> На мой взгляд, идея очень даже хорошая. Мне ещё Серёжу в этом месиве людском искать, а потом думать, как строить жизнь. А, точно, меня ж убить хотят! То есть мне нужен приличный нож, потому что нормальный ствол я в руках не удержу. Ну и есть ощущение такое… странное. Не скажу, что сказочное, но неприятное какое-то, будто позабыла чего.
– Твоя комната, – мне показывают на дверь. – Вещи уже там, на твой размер. Расписание – на двери.
– Спасибо, – тихо благодарю я, не поднимая глаз.
Вот оно! Моя комната! Такого не может быть даже теоретически! Спальня на двадцать коек – легко, а вот «моя комната»… Так, Мила, быстро думаем, для чего может понадобиться именно такой сеттинг? Кроме избиения и насилия… Думаем. Детский дом выглядит старым снаружи, но внутри его явно недавно ремонтировали. Комната довольно уютная, кровать, стол, шкаф. Тесноватая, конечно, но личная комната в детском доме – в эти бандитские годы?!
И тут меня пронизывает догадка, от которой волосы шевелятся на голове, потому что это действительно страшно. Не дай бог, я права – уходить придётся быстро, возможно, и с трупами, потому что новое моё тело на такое ещё не рассчитано. Отдельная комната для девочки с хорошо пригнанной дверью может быть нужна в том случае, если это бордель. То есть, если в эту комнату приезжают «гости», понятно для чего. И чем дольше я смотрю на всё, меня окружающее, тем более вероятной мне кажется именно эта идея. Ладно. Когда у нас приём пищи?
Я подхожу к расписанию на двери, отметив дополнительную прокладку – явно для звукоизоляции, вчитываюсь, бросаю взгляд на часы, висящие над дверью. Через пятнадцать минут обед. Очень хорошо, будем кушать, знакомиться и выяснять, права ли я. В темпе переодеваюсь, но к вещам внимательна – только платья, даже шорт нет. А вот среди трусов внезапно обнаруживаются стринги. Использовать их можно по-разному, но, скорее всего…
Столовая располагается на первом этаже. Там уже сидит некоторое количество детей за длинными столами. Нахожу глазами обозначение своей комнаты и подсаживаюсь к стайке девчонок. Две из них сидят наособицу – глаза ничего не выражают, всего боятся, жмутся друг к другу. Знаю я эти симптомы, их сейчас лучше не трогать, по крайней мере, не здесь.
– Привет, – здороваюсь я с выглядящей менее потерянно девочкой. – Меня Мила зовут, а тебя как?
– Т-таня, – заикнувшись, отвечает она. – Т-ты н-новенькая?
– Новенькая, – киваю в ответ, рассматривая собеседницу.
Ноги сжаты, да и вся она сжата, сидит неуверенно, елозит на стуле, возможно, побили. Глаза голубые, волосы светло-русые, очень красивая девочка, но какая-то запуганная, что ли. Значит, буду использовать свой опыт, чтобы разговорить. На самом деле, если оглядеться – часть девочек в таком же состоянии, часть – нет. С чем это связано, буду выяснять.
– Ты всегда заикалась? – спрашиваю я. – А если петь фразу, не помогает?
– Т-ты в но-номерах ж-же? – отвечает она вопросом на вопрос.
За
