слуги. А, впрочем, здесь и останусь.
– Не желает ли господин что-нибудь? – услужливо спросила Радомирка, с девичьим любопытством разглядывая постояльца. Одновременно она обдумывала, что ещё можно предложить, чтобы обратить на себя его внимание.
– Пусть воды принесут. Я хочу искупаться после долгой дороги, – небрежно бросил гость и, поймав на себе изучающий взгляд служанки, насмешливо приподнял бровь.
Та залилась краской и, коротко кивнув, выскочила из комнаты.
Оставшись один, Странник скинул епанчу на кровать и выглянул в окно. Двор пустовал, но он догадался, что не пройдёт и трёх часов, как его заполонят люди – гости да расторопная прислуга. А после заката корчма наполнится весельем да пьяными голосами…
Ледяной сквозняк пробрался под рубаху.
– Зачем пришла? – не оборачиваясь, спросил Странник.
Послышался тихий переливчатый смешок.
– Да вот поговаривают, – во вкрадчивом женском голоске звенела неприкрытая издёвка, – будто в землях гардианских правитель войска собирает.
– Так радовалась бы, – презрительно бросил он и повернулся к непрошеной гостье. Та стояла посередине комнаты и не сводила с него пристального взгляда. Черноволосую голову украшал костяной венец, а с пояса свисал серебристый серп. – Тебе и твоим стервятникам пировать, Морана. Или ты выбралась из Чертогов, чтобы меня о готовящейся войне рассказать?
– Это не просто война. Гардианскому правителю Черног помогает. Старая обида его заела. Поквитаться хочет.
Странник подошёл почти вплотную к Моране, наклонился к её лицу и с шумом вдохнул воздух. Испещрённые мелкими шрамами губы растянулись в хищную улыбку.
– Что я слышу? Неужели сама богиня Смерти испугалась?
– У тебя слишком мало времени, – она отшатнулась. – Пока Черног набирается сил. Но ежели Тёмный Бог придёт к власти, мир в крови утонет.
***
Под ногой хрустнула ветка, и рыжебородый пихнул соседа в плечо.
– Да тихо ты! – зло прошипел он. – Пока ведьма нас не услышала. Али раньше времени с Мораной хочешь повстречаться?
Парнишка напряжённо тряхнул головой и покрепче стиснул рукоять самодельного ножа.
Лесную тишину нарушало лишь журчание ручейка, спрятавшегося в овражке, да шелест листвы. Ни шороха пугливых зайцев, ни пения птиц. Только золотистые лучи солнца, пробивающиеся сквозь изумрудные кроны, да прохладный ветерок.
Шагающий впереди чернявый наёмник резко остановился и поднял руку. Потом поманил второго за собой к кустам.
– На вот, – он сунул парнишке тряпку. – Уши заткни.
– А это ещё зачем? – удивился тот.
– А потому как ведьма сладкоголосая, как птица Сирин, – прошептал рыжебородый. – Зачарует, – окажешься в дремучей чаще. Один и без портков, – и, еле слышно заржав, принялся обматывать
