за Марыськой. А там… мужчина уже почти сел, лицо его почернело от усилий, а глаза налились кровью. Помощница лекаря немедля уложила его обратно, страшно изругав. Потом уставилась на Марыську:
– Ну-ка рассказывай, что тут было!
Запинаясь и страшно волнуясь, швея рассказала, как незнакомец отказался от еды, как поднял руку, показывая на поднос.
– Ой, дура, – вздохнула вдова, обкладывая голову больного свежим холодным полотенцем, – да и я не умнее. Оборотень же. Он без своей самки есть не будет. Тебе надо было ложку ему в рот, ложку себе, или уж поесть, а потом его кормить!
– А… почему он не сказал? И покраснел так? – почти прошептала Марыська.
– Так яд этот, он ему все перехватил. Он телом-то не владеет, чудо, что до тебя дошел, быстрый, наверное, очень. Так что давай так, бери миску и ешь! Потом своего оборотца корми. Потом мытье, а там и спать пора!
Вдова ушла, а Марыська недоверчиво глянула на мужчину и спросила:
– Так вы поэтому есть не стали?
Он сумел только ясно моргнуть.
– Ну вот – я ем, – девушка зачерпнула похлебку и с удовольствием проглотила полную ложку. – М-м-м-м-м, оказывается, тетка Вайда вкусно готовит! То-то лекарь ее от себя не отпускает!
Швея заработала ложкой под довольным взглядом мужчины и примерно на половине порции вспомнила, что его тоже надо накормить. Покраснела и взялась за миску с бульоном:
– А теперь ты! – она и не заметила, как перестала бояться, наверное, так подействовало тепло в животе. На этот раз раненый послушно открыл рот. Скормив ему половину кашицы, девушка вспомнила про лекарство. Видимо, на вкус черная субстанция из пузырька была не очень, однако мужчина выпил, пусть и морщился. Марыська поскорее сунула ему еще ложку супа, чтобы отбить вкус, а он опять указал взглядом на ее тарелку.
– Ем я, ем, – улыбнулась девушка. Давно о ней никто так не заботился. Дед и бабушка всегда спрашивали, сыта ли она, а мама… мама иногда вспоминала, что у нее есть дочь, и гладила ее по голове, это было так приятно – словно на солнышке сидишь в теплый день. Жаль, нечасто это случалось… Задумавшись, Марыся поставила миску на столик и погладила мужчину по голове:
– Вот и славно! А теперь вот это лекарство!
Девушка не заметила, как сначала дернулся, а потом потянулся к ее руке мужчина – ему тяжело давалось любое движение, а она уже отвернулась за стаканчиком с очередной противной жижей. Отравленный выпил все до капли и снова требовательно уставился на ее миску.
– Я уже съела, – покраснев, призналась швея, – сейчас еще отвар выпьем, и отнесу посуду Вайле.
Мужчина молча на нее смотрел, хотя на лице была написана невероятная усталость. Марыся поднесла ему кружку с отваром, сладко пахнущим медом и луговыми травами, потом выпила сама, собрала посуду на поднос и собралась выйти, но оглянулась и увидела, с какой мучительной жадностью ее провожают взглядом. Так на нее прежде никто не смотрел! Были взгляды оценивающие, были липкие – от приезжих,
