похлопывая дубинкой по ладони, – так не удивятся: у вас на чугунке вечно щось грохочет! А решат проверить – так не раньше утра! Хотя так-то правый ты, путеец! Вот что значит образоватый! – Тощий одобрительно похлопал Пахомова дубинкой по отбитому плечу, заставив инженера взвыть от боли. – До утра нам возиться не с руки. Эй, ты… Сколько тут твоих кукол, а? Семь? Восемь? – Он обернулся к каббалисту. – Что уставился? Жирдяй, пусти его! – Жирдяй отпустил, и тощий палкой подцепил каббалиста под подбородок, заставляя поднять голову. – Зови всех, как ты там их зовешь! Пущай сюда свои глиняные зады тащут!
– Вы знаете, чего это стоит – голема сделать? Сколько расчетов… – прохрипел каббалист.
Тощий ткнул его палкой в грудь.
– Ты не о куклах своих, ты о себе думай! – со зловещей ласковостью процедил он. – Делай, что тебе говорят, не то… – Он снова замахнулся дубинкой.
Каббалист отпрянул, покосился на лежащего Карташова, стоящего на коленях Пахомова и хмуро буркнул:
– Меня-то не бейте!
– Не бе-ейте-е?.. – издевательски протянул тощий. – А якщо вдарю? Что ты мне сделаешь?
И… Бац! Бац! Палка прошлась каббалисту по плечам, заставив его обхватить себя руками и присесть от боли.
– Я говорю: до крови не бейте! – выкрикнул он, вскидывая голову и требовательно глядя своему мучителю в лицо.
– Командовать вздумал? Я тебе что, навроде глиняных кукол? – Тощий зло прищурился.
– Эй-эй! – вскинулся Шнырь. – Пан говорил, чтоб, пока с истуканами не покончим, жида не трогали!
– Пана и послухать можно, а христопродавцы всякие мне тут указывать не будут! – рявкнул тощий, и дубинка с силой врезалась каббалисту в нос.
В поспешно подставленные ладони хлынула кровь.
Каббалист улыбнулся – треснувшие стекла пенсне зло и остро сверкнули в свете фонаря – и выплеснул кровь из ладоней на землю.
И наступила тишина.
Звуки стройки смолкли.
Сгребающий землю голем остановился, выпрямился и повернулся к людям на насыпи. Тусклые огоньки в его пустых глазницах начали быстро разгораться и вспыхнули кострами багрово-алого пламени.
Недостроенная насыпь задрожала, будто по ней уже ехал поезд.
Загрохотали тяжелые шаги, и пары пламенеющих глаз ринулись на людей со всех сторон.
Самыми сообразительными оказались Петр и его охранник в мундире городового. Они кубарем скатились с насыпи и кинулись бежать.
Пахомова обдало теплым воздухом – голем пронесся мимо. Петр обернулся, заквохтал, как квохчет курица, когда неумелая хозяйка уже прижала ее к колоде и заносит нож. Споткнулся на бегу и скорчился, закрывая голову руками и непрестанно вопя. Банг! Громадная ножища просто вдавила его в землю. Еще мгновение здоровяк шевелился, потом дернулся и затих. Вокруг медленно расплывалось кровавое пятно.
Голем побежал дальше. Один шаг глиняных
