Он просто хочет, чтобы кто-нибудь сыграл эту песню на литературной гостиной, – сказала Вика Кирюшина. Она сегодня распустила косы, и каштановые волосы красивыми волнами рассыпались по плечам. Я проглотила комок обиды (и зависти?), давно застрявший в горле.
– Что ж, пища для размышления музыкантам, – одобрил ЕЛ. – Вот только гитариста у нас, к сожалению, пока нет. Да и давайте для начала придумаем сюжет.
И я попыталась отвлечься, представить Octopusa на своём месте: что бы он предложил? Какая идея пришла бы ему в голову?
– Пожалуйста, Саша, – кивнул учитель.
– Я просто подумала, что мы все такие разные, как… подводные жители одного прекрасного океана. Есть изящные морские звезды, мудрые осьминоги, нахальные прилипалы, агрессивные акулы… Наша жизнь – это такая же борьба за выживание! Мы боремся за хорошие оценки, авторитет в классе, кем-то восхищаемся, над кем-то насмехаемся, кому-то завидуем, но каждый из нас для чего-то нужен. Да, прилипала плавает за счёт других рыб, но ведь она взамен уничтожает их паразитов! – я раскраснелась, в висках стучало, я была уверена, что сказала полную ерунду. Как хорошо, что Octopus не мог меня слышать! Но после моего монолога раздались аплодисменты – аплодировал не класс, а только один человек. Я обернулась и увидела, что Скворцов смотрит прямо на меня и улыбается. (Вполне себе ничего, симпатичный, выглядит добрым, но такой дурак!)
– Что ж, один сценарист уже одобрил, – сказал ЕЛ. – Я думаю, будет интересно. Если мы покажем спектакль о самих себе. А океан – действительно неплохая метафора. Да и Марина Ивановна обрадуется, она-то думает, что вы не учите биологию.
Мне захотелось прямо сейчас написать Octopusу, но я всё ещё не могла прийти в себя от его вчерашнего сообщения, будто слово, которое делает его счастливым, – моё имя – Саша.
Физику неожиданно отменили – учительнице нужно было срочно куда-то поехать, и я решила немного прогуляться. Как назло, за школой толпилась компашка Громова, правда, самого Наркоши ещё не было.
– О, Страшила! – крикнул рослый толстяк Степанов.
Я хотела просто пройти мимо, но он схватил меня за руку. – И всё-таки ты самая страшная девчонка, которую я знаю!
Парни громко засмеялись, и по их лицам я поняла, что они уже под кайфом.
Степанов говорил странно, немного растянуто, как будто ему что-то мешало.
– Это что, жевательный табак? – наверное, у меня глаза округлились от ужаса.
– Чёрт, ночью увидишь такое лицо – сдохнешь! – добавил малявка Антипов. Степанов с силой толкнул меня, и я почувствовала боль в животе.
– Хочешь, чтобы я рассказала учителю, что вы тут употребляете? – злобно шикнула я.
– Кому? Евгеше, что ли? Чё он нам сделает-то? – опять заржали. Я пыталась выбраться, но они меня не выпускали.
– Если ты сейчас же её не отпустишь, я тебе врежу.
Все разом обернулись, чтобы посмотреть на смельчака.
