вдруг задумался. «Прекрасна!» —
Мне показалась так его мечта.
Ты лишь уснул – и вот напрасно,
С тобой ушла вся гнилота.
Но вдруг, подумав, я осмыслил,
Что так грехов не избежать.
И аргумент не перечислив,
Решил его критиковать:
– Дурак ты, парень, не иначе.
Твой способ прост и однозначен.
Ты так подвержен неудаче,
Что меткой смерти обозначен?
Это похоже на нытьё,
Уж точно не на искупленье,
Так поступаешь лишь зверьё,
Что жизни видит лишь мученье.
Ну, вот умрёшь ты, а что дальше?
Весь смысл в том, что ничего,
Ты ведь не сделал, но в параше,
Вдруг оказался так легко.
Ты просто нытик дохлый, друже,
Мечтай ты лучше, чтоб судьба,
Вдруг привела тебя к той стуже,
Где ты убил бы слабости раба.
Я в одиночестве своём
Я в одиночестве своём,
Прозяб, как зябнут истинные твари.
Я в одиночестве своём,
Отбился далеко от всякой стаи.
Да, есть знакомые, друзья —
Их в соцсетях уже вторая сотня!
Однако по натуре одинокий я.
Душа живёт одна сегодня.
А был ли в общем-то я с кем-то?
Ведь помню же картинку, как в то лето,
Я сам отдал свою же душу в гетто,
И помню я, как красочно одето,
Сознание моё было задето,
Из-за чего и наложил на веки вето.
Запрет стоял строжайший, жёсткий.
За нарушение всегда удар был хлёсткий.
Мой разум стал навечно крайне плоский,
Хотя вопрос я всё же ставил философский.
Без чувств прожить – пустое дело для машины.
Но вдруг услышал смрад пылающей резины,
Когда почувствовав объятия трясины,
Своих же чувств поток пробил мои плотины.
Я чувствовал, дышал, но что же дальше?
Я вспомнил те мечты, что были раньше,
И, подготовив чувств солдат строжайше,
Потребовал у Хлада гордо о реванше!
А он смеялся мне в лицо!
Он спрашивал, какой я человек,
Что, прочитав от Сердца письмецо,
На Разум совершил тупой набег!
Я растерялся, разрыдался,
Без чувств своих навек остался,
Но в соснах трёх не потерялся,
Я с Разумом решил расстаться!
Сей шаг столь глупым был и даже,
При высшем же актёрском пилотаже,
Себя украв при собственной же краже,
Сам же себя винил
