так как боялась позора и осуждений, которые как клеймо преследовали бы её в молодые годы, да и не хотелось расстраивать родителей.
Альба тоже решила пойти по этому пути, хотя прекрасно понимала, что благополучный исход это не гарантирует.
Между тем молодой человек и не давал намека на право выбора действий, она чувствовала, как утопает и растворяется в его объятьях, как в потоках водопада. Он подхватил её на руки и усадил на стол, она откинула голову назад, он распушил ее волосы, запустил в них пальцы и начал массировать голову, одновременно целуя и лаская кончиком языка её шею. Она так долго опасалась, что он рано или поздно причинит ей боль, что начала терять бдительность, казалось, что план певицы работает.
Он раздвинул её ноги и придвинул за таз на край стола, вплотную прижав к себе. Теперь она почувствовала его член, его напор говорил о полной готовности овладеть ею окончательно. Её колени вздрогнули, чего не смог не заметить и он. Горячие волны хлынули от колен выше по бёдрам, пронеслись как микроцунами. Ими управляли его ладони, стоило им прикоснуться к бедрам, ощущения моментально усиливались. Но он умел дразнить и чувствовал, что она поддается то ли его игре, то ли его власти. Его ласки стали для нее наркотиком мгновенного воздействия, мгновенного привыкания.
Ноги продолжала сводить сладкая судорога, по телу то и дело носились огненные бусинки, перекатываясь и растворяясь в разных частях тела.
«Я не помню себя такой жадной, мало того, я себя такой никогда не знала. Оказавшись в лапах неведомого зверя, я почувствовала себя охотницей и добычей одновременно, хотелось продолжать и продолжать эту игру хищников».
Впервые в жизни ощущение желания настолько поглотило её, что заставило заново учиться дышать, то ли воздух стал другим, то ли это она теперь совсем другая. Всё это было ужасно и прекрасно одновременно. «Если мужчины постоянно живут с таким желанием секса, как сейчас желаю его я, то это действительно трудно и мучительно, есть чему посочувствовать…»
Предчувствие её не обманывало: его рука последовала к центру её возбуждения, стыдно было признаться, что она уже ждала этого действия, дабы все самые сладкие и нервные ощущения сгустились там в один большой огненный клубок, и нужно было лишь прикосновение его ласковых нежных пальцев, чтобы этот клубок взорвался, и блаженство растеклось по всему телу. В ней боролись два основных чувства на данный момент: вроде бы как не поддаваться его грубым поступкам, но которых он и не производил, с другой стороны – сдерживать свой собственный наплыв страсти. Последний пункт она провалила феерически, последний стон стал очевидным фактом этого провала.
Отсутствие грубости с его стороны смешивало ей все карты, крыть больше было нечем, кроме как ждать удушающий прием в конце этой сцены, но она больше не хотела об этом думать. Глаза закатывались
