которые по ошибке обычно приписывают Аристотелю. Но как бы они ни стремились к этому, цель, которую стоики и эпикурейцы преследовали в своей логике, заключалась в достижении определенности и реальности. Вопрос критерия, или как мы можем узнать, приводят ли наши мысли к реальному существованию или нет, является для них фундаментальной проблемой. И вместе с этим – общее для обоих убеждение, что реальное – это материальное, телесное, то, что можно потрогать и увидеть.
Эти три момента – индивидуализм в морали, подчинение всей науки этической цели и материалистический реализм – пожалуй, наиболее характерны для обеих школ. Когда мы рассматриваем их различия, то обнаруживаем, что стоики в меньшей степени, чем их соперники, противостояли общему характеру философской традиции и течениям общественного мнения. На самом деле между тремя школами – Платона, Аристотеля и Зенона, с одной стороны, и эпикурейством – с другой, существовал значительный интервал. Три первые отличались большей схоластической и философской культурой и были более подходящими инструментами для обучения молодых учеников. Четвертая школа обращалась к более зрелым, но менее образованным личностям.
Стоики в целом поддерживали интересы существующего религиозного и социального порядка. Они считали, что человек должен, за исключением особых обстоятельств, принимать активное участие в общественной жизни и основывать семью в содружестве. Спасительная оговорка, разумеется, допускает очень широкое толкование. Большинство представителей этой школы также пытались дать рационализированное объяснение народной мифологии и таким образом оправдать религиозное вероучение своей страны.4 В этих вопросах они приспосабливались к обстоятельствам; но совершенный стоик, или, как его еще называли, киник, идеальный святой стоических писателей, отвергал эти модификации и всю свою жизнь отдавал проповеди и практической реализации праведности. Другие особенности стоиков заключались в концепции долга и обязанности, которая, по крайней мере у римских стоиков, занимала видное место среди их второстепенных моральных принципов; в доктрине зависимости человека от общего порядка вселенной, – доктрине, которая имела тенденцию прививать фаталистический квиетизм, если бы ей не противодействовало энергичное самосознание, поощряемое стоической доктриной с другой стороны, -в абсолютном различии между мудрыми и глупыми как двумя диаметрально противоположными категориями людей, – и, прежде всего, в обращении всех тренировок и идеалов стоика к действию, выполнению функций, исполнению обязанностей в той жизненной ситуации, в которую его поставило провидение.
Эпикурейцы стояли в стороне от практики в гораздо большей степени, чем стоики. Целью их системы была жизнь, а не бизнес: целью их мудрости было наслаждение жизнью.
Они не исповедовали, подобно стоикам, что их мудрец способен хорошо выполнять
Панаэций, римский стоик, является примером «радикального» крыла стоической школы, которое придерживалось иной позиции по этим и другим вопросам.
