слышите, требую, чтобы вы ни под каким предлогом не общались с ним. Его нет, он умер. Понятно? – девчонки хмуро молчали. – Если узнаю, что вы нарушаете мой запрет – прокляну, так же, как прокляла его. А теперь ужинать и спать.
– Мама, еще только шесть часов, – попыталась возразить Наташка. Лицо Людмилы покрылось красными пятнами, глаза засверкали.
– Я непонятно выразилась? – рявкнула она. Девчонки гуськом потянулись в свою комнату. Сначала они сидели очень тихо, боясь потревожить мать малейшим шорохом, но, спустя несколько минут, осмелели и решились обсудить сложившиеся обстоятельства.
– Как же мы теперь будем жить, без папы? – начала нелегкий разговор Марина. Ей было тяжелее всего, она тянулась к отцу, как цветок тянется к солнышку. Каждое отцовское слово, каждый его жест и взгляд были для девочки символом его любви к ним, и вот его нет рядом.
– Он нас разлюбил? Наверно, он ушел, потому что мы не слушались его, – Наташка захлюпала носом. – Папа всегда говорил, что мы для него все, что ему ничего больше не надо, а теперь взял и ушел. А где он теперь будет жить? – вопросов было больше, чем ответов. Девочки понимали, что мать не станет обсуждать это с ними – Людмила не прощала нанесенных ей обид и рубила концы окончательно и бесповоротно.
Лена сидела у окна и смотрела на улицу. Самое время для прогулок и отдыха – родители вернулись с работы и проводили время со своими детьми. Ей было тяжело наблюдать за чужим семейным счастьем. А ведь еще несколько дней назад они были так близки и счастливы все вместе! Все рухнуло, как будто над их домом пронесся ураган. «Папочка, зачем ты так?»
Из кухни раздавался звон посуды и шум льющейся воды: соседка Катя сдержала свое слово и вернулась посидеть с Людмилой. Они решили накрыть себе скромненькую «поляну» и посидеть, посплетничать о мужиках за рюмочкой-другой. Суета на кухне, готовка и мытье посуды немного отвлекли Людмилу от черных мыслей, она даже пару раз позволила себе мимолетную улыбку, а позже, уже сидя за накрытым столом, после парочки «употребленных» стопок, она разоткровенничалась с соседкой:
– Знаешь, Катюша, я боюсь остаться одна, точнее, я знаю, что одна не останусь, но вот для девчонок я уже такого отца никогда не найду, – она с грустью посмотрела в окно. – Он нанес мне удар в спину, я даже физически ощутила эту боль, где-то там, между лопатками… Да, я никогда не была монахиней, мужиков любила, и они мной не брезговали, но я никогда не думала, что Борька (ни дна ему, ни покрышки!) найдет мне замену…
– Да с чего ты взяла, что у него кто-то есть? – пыталась спорить Катя.
– Есть, иначе он никогда не ушел бы из семьи, – Людмила махнула рукой, приглашая подругу налить еще по одной. – Он мог бросить меня, но никогда не оставил бы девчонок без веской причины, а это только баба. Узнаю, кто эта сука – все космы ей повыдергаю! – еще одна рюмка отправилась в рот. – Я ей этой твари… – Людмила с силой сжала кулаки и ударила по столу, – все, хватит. Будь он проклят, гад! Ненавижу! Чтоб он сдох под чужим забором,
