Петром, когда Петю отправили на курсы дежурных по станции. Сам Гришка работал составителем, а Пётр стрелочником. Но как ни странно, в дежурные попадали только стрелочники, отучившись на специальных курсах.Но вот так удачно начавшейся карьере мог грозить полный крах. У Петра всего лишь четыре класса образования, а чтобы стать Начальником Станции, надо было иметь за плечами как минимум школу, не говоря уже о техникуме. Но учиться упрямый муж не желал. А зачем? Считать крупные денежки, кроме рынка в Черемхово, особо негде, да и зарплата в двести пятьдесят рублей не даёт разгуляться счёту больше тысячи, и то востребовано больше вычитание, чем сложение и умножение, в табелях и вовсе расчёт простой, знай только циферки, да буковки, а другого ничего и не надо. Ну, а что касается писанины… Вот здесь даже у Нины руки опускались. Сама-то она была грамотная, окончила целых семь классов, ей даже предлагали учительницей начальной школы пойти в Черемхово. Но своего мужа обучить она не могла, как ни старалась. Да он и разговаривал так, что не всякий поймёт. Нет, местные-то понимали его сибирский говор, но, не дай бог, ему надо письмо написать, здесь он всегда жену просил помочь. В грамоте совсем не видел толк. Разве что брат Гришка его заставлял штудировать учебники, чтобы Пётр в люди выбился. А то уже скоро двадцать восемь, а он всё меж вагонами лазит, как шпанец. Даром, что сам юркий и прыткий, да и ростом невелик.
Но именно хитровыкрученный Гришка пропихнул брата на эти курсы по разнарядке. Нина, так же как и муж, была стрелочницей, но девушкам такая должность не светила. А Пётр отлично знал азбуку Морзе, что сыграло решающую роль при подаче документов.
– Дарова жана, ёпта! – муж появился как чёрт из табакерки.
С ходу обнял, груди сжал, по заднице хлопнул и прямиком за стол.
– А руки кто мыть будет? – вспылила Нина.
– А шо? Я вчерась их мылил, – ляпнул и сам загоготал. – Эт не хрязь, а трудова накипь! Полезна приправа!
– Руки, я сказала! – нахмурилась жена.
– Ех… Оно пошто поди конешно, не иначе, ка ваще… – извиняясь и подняв руки кверху, Пётр стал вытекать из-за стола, уже пожёвывая откусанный ломоть ржаного хлеба.
Он никогда не спорил с женой, свято выполняя её пожелания. Тазик с водой был при входе, можно было ещё с порога сполоснуть, но Пётр надеялся, что на этот раз прокатит. Не прокатило. Пошаркав для вида дегтярным мылом и поглядывая, следила ли жена, сполоснул руки и направился опять к столу, вытирая кисти о засаленную гимнастёрку.
– Вот, не может порося без грязи! – вспылила Нина, вскинув руки. – Что мыл, что не мыл, опять своих микробов со штанов на пальцы запустил!
– А шо йих баяца? Оня своя! Родненька! – и муж снова загоготал.
– Петь, а ты слыхал, что у Паловны сына хотели на Дальний Восток отправить после Военного Ущилища?
– Дык и прально! Пущай Миру повидат!
– А, вот, она не согласна была с этим. Ездила к их командиру… Или как он там называется,
