ты себе в задницу свою кашу! – неосторожно огрызался Митька.
Саша с силой швыряла в любимого чайную чашку (мою, между прочим!) и пулей вылетала из комнаты, а затем и с дачного участка. Отсутствовала с полчаса. Потом возвращалась, садилась за столик в саду, наливала себе водки, пила ее, не закусывая, большими рюмками. Приходила, орала на Пиписечку, хлопала дверьми, кидалась хлебными батонами и прочими подвернувшимися под руку предметами. Пиписечка хранил невозмутимость, тоже, разумеется, пил, периодически отрубался, а среди ночи вышел к нам заспанный и совершенно голый, к вящему удивлению моего мужа. Впрочем, тот и не такое видел: друзья у меня почти все, мягко говоря, со странностями.
Сашкино поведение мне было непонятно. Если ты завела себе старого пьяницу и развратника, то почему ждешь, что он вдруг станет прекрасным принцем на белом коне? Хотя это ведь все вещи неосознанные, и спьяну они вылезают вот так – в виде истерики. Да и прекрасный принц у Саши уже имелся в лице ее мужа. Как говорил в таких случаях один мой знакомый, «с шампанского на кислую капустку потянуло»…
После того визита на дачу Сашка периодически мне звонила и жаловалась, что Пиписечка ее бросил, вернулся к Люсику. Поехали, мол, они с палатками на Селигер, пили там неделю, потом Пиписечка начал блевать кровью, попал в местную больницу, и выяснилось, что у него какое-то редкое заболевание желудка, которое бывает только у алкоголиков. Выкарабкавшись из реанимации, Митька бросил пить, Сашу отправил к мужу, а сам вернулся к Люсику.
Я даже не успела рассказать об этом Тусе, как снова позвонила Саша и сообщила, что они с Пиписечкой снова едут на Селигер. Потом он ее снова бросил, и было много слез и обид, а потом опять ей позвонил и пригласил опробовать новую плиту, испечь ему пирог. В общем, дурдом…
На трезвую голову Пиписечка заниматься любовью отказывался, говорил: «Я в неволе не размножаюсь». Пить, однако, не пил: видать, сильно перепугался в Осташковской районной больнице…
Однажды я позвонила Пиписечке и спросила:
– Тебе котенок не нужен? У меня кошка пятерых родила.
– Мне никто не нужен, – засмеялся Пиписечка.
– Это я знаю, – вздохнула я в ответ.
Вскоре после этого мы с Тусей потеряли Пиписечку из виду. Несколько раз пытались ему звонить: сидели, вспоминали наши совместные похождения и его истории, набирали номер, но там был все тот же автоответчик или механическое: «Абонент временно недоступен». Сашка перестала мне звонить, да и я на связь не выходила, опасаясь нарваться на взволнованный рассказ о злодеяниях нашего друга. Я уезжала в Индию, возвращалась, занималась восточными практиками, в жизни начались глубокие и разнообразные перемены, – в общем, стало не до старых приятелей. Так прошло два года.
Однажды, сидя на даче, я в очередной раз вспомнила Митьку и решила позвонить Саше. Она сразу ответила. Сказала:
– А Митя
