достаточно порядочная, чтобы испытывать чувство вины перед ним за то, что не отрываю глаз от первого ряда справа, но я… видимо, достаточно эгоистичная сука, чтобы практически не мучиться выбором, когда Кирилл Мельник встает со своего места и быстро направляется к выходу, прижав к уху телефон.
Глядя в пространство перед собой, я решаюсь в минуту.
Минуту комкаю свою сумку и кусаю губы!
У меня все под контролем, я не пущу в нашу с сыном жизнь никого, если так захочу…
Ни его отца, ни любого другого мужчину. Я знаю, что его отец должен был подумать. Что мы семья. Я, Леон и… Максим. И я прикрываюсь этим фальшивым образом, как щитом, когда встаю со своего места и тоже иду к выходу, собираясь если не прыгнуть с обрыва, то подойти поближе и заглянуть за край.
В фойе воздух прохладный, и здесь никого, кроме охраны. Мне не составляет труда узнать у нее, куда идти. Меня выпускают на улицу в душные летние сумерки, где на крыльце клуба вижу знакомый силуэт в черной рубашке и белых брюках.
Кирилл курит, положив одну руку на перила, и оборачивается, когда за мной захлопывается дверь.
Свет от фонаря заостряет черты его лица. Оно слегка заросло щетиной. И я вижу на нем мгновенный проблеск эмоций. Будто я последнее, что он ожидал увидеть, обернувшись.
Пока его взгляд молнией окидывает меня с ног до головы, глотаю запах шоколадных сигарет, который пробирает до мозга костей, потому что там и хранился все эти два года – на подкорке!
Я знаю, что замечать детали – это женская привычка, но сейчас мне кажется, будто Мельник не упускает ничего: ни длины моего платья, она чуть выше колена, ни того, какое ограниченное количество на мне белья.
Это выжимает из легких кислород, ведь я вырядилась так не для Максима. Я хотела искупаться в реакциях совсем другого мужчины, и я получила их сполна.
Легкий прищур на лице этого мужчины расслабленный и сдержанный, но и его мне достаточно, чтобы впиться глазами и темноволосый затылок, когда отворачивается, чтобы сделать еще одну затяжку своей сигаретой.
Он выпускает дым в небо, чуть откинув назад голову. Повторив процедуру, замечает:
– Странный выбор мероприятия на вечер.
Он прекрасно знаком с моим отношением к жестокости. С реакциями, которые вызывает у меня агрессия. Он видел это собственными глазами. В прошлом практически попробовал мои страхи на вкус, и его замечание сейчас точнее некуда, мне не приходит в голову спрашивать, что он имел ввиду.
В том, чтобы разговаривать с его затылком, есть свои плюсы. По крайней мере, я могу беззастенчиво блуждать глазами по его телу, в приступе отчаянной ностальгии рассматривая спортивные линии и рельефы, выступающие под хлопком рубашки и тканью летних брюк.
Мазнув взглядом по его плечам, отвечаю:
– Это был эксперимент.
– Удачный?
– Вряд ли я его повторю.
Затушив сигарету, Кирилл оставляет ее в урне-пепельнице и разворачивается. Кладет
