мучительно. Я не могу есть, не могу спать. Все стало мне тяжко”, – думала Лира.
– Боже, боже, боже мой, – сказал отец, смотря на свою поникшую дочь. – На тебе даже смотреть тяжко, Лира, ты словно переспелый гнилой инжир на нашем поле!
– Отец, у меня нет сил на разговоры, умоляю, поди прочь от сюда.
Вяло произнесла девушка, закрывая лицо руками.
– Ну уж нет, дорогая, ты моя дочь и живешь в моем доме, так что будь добра иметь хоть каплю уважения, – начал отец, сурово сверля взглядом.
– Мне нужна твоя помощь на поле, и ты знаешь это. Я дал тебе достаточно времени оправиться после отъезда твоего приятеля, так что сейчас это уже переходит в наглость, которую я не выношу от тебя больше всего.
Отец сделал несколько шагов в противоположную сторону от кровати, на которой лежала Лира, явно раздумывая над тем, что еще добавить к его нравоучительной “прозе”, но, видимо передумав говорить ту мысль, пошел в противоположную сторону и присел на дряхлый стул из дерева.
Дом был маленьким, но добросовестно встроенным в склон горы из известковой породы камня по примитивной прямоугольной планировке в виде касолы, которая сложена сухим способом с крышей покрытой: ветвями дуба – душк, соломой – кашт, тесом – драса, каменными плитами – раса. Крыша их касолы имеет стропильную конструкцию с двухскатной формой. С северной стороны от входа находится открытый очаг – вотра, который несколько отступает от стены, а над ним расположено маленькое оконце. Хлев жилья разделен коридором, образованным двумя перегородками. Там хранятся запасы продуктов, как для продажи, так и для собственного пропитания. В комнатах нет лишних предметов и стоит самое необходимое: две кровати, небольшой комод для вещей, два стула и стол. По местоположению дом находится неподалеку от области горного поселения Малесия-э-Мади, а рядом есть долина с рекой Лим, где существует деление по классам с севера на юг: Фэфи, Шаля и Шоши (Шоши из которых самые бедные с малопригодной для посева землей). У их же семьи было хорошее поле для засева, но их скорее можно отнести только к Шоши, ведь жили они с ними в одинаковых условиях бедности.
– Твоя мать была бы расстроена тем, что ее дочь погрузилась в такое бездействие и уныние после отъезда какого-то юноши.
Отец произнес это с такой интонацией, что дочь это ранило до глубины души, как острым лезвием по сердцу, которое и без того было изранено. От его слов ее бросило в дрожь, и она даже подскочила с постели. Девушка быстро переодела ночную сорочку на свое повседневное платье, обвязала лентой волосы и побежала к выходу за туфлями. Тогда она отдавала предпочтение милым и удобным слипонам елово-зеленого цвета. Они были уже достаточно потрепанные, износили себя, но возможности купить новые просто не было. Приходилось довольствоваться тем, что есть, хоть это и было трудно.
– Лира, но куда же ты? – совсем опешив, спросил отец.
Та в свою очередь даже не обратила никакого внимания на заданный вопрос и убежала из дому так же быстро, как и вышла из комнаты. А недопонимающий
