ним, – Никита сделал легкий поклон, спрашивая себя, зачем он это делает, – но мы обязательно вернемся.
– И не раз, – хихикнул Грифон, стоящий поблизости от Никиты, – Идите, мы никуда не спешим.
И лев с птичьей головой торжественно проследовал к башне, у основания которой он лег на землю, сложив голову на мощные лапы:
– До встречи, Ни-ки-та.
Кот сидел на гранитном бортике газона возле собора и увлеченно вылизывался. Он не сразу заметил Никиту и Наташу и слегка подпрыгнул от неожиданности, когда они подошли слишком близко:
– Все никак не привыкну, что я здесь не один, – сказал он.
– Немного странно, что они словно ждали меня и говорили только со мной, а тебя даже не заметили, – Никита продолжал начатый ранее разговор.
– Удивительные звери, – ответила Наташа, – Мне кажется, что если здесь есть Грифоны, то наверняка найдется и еще кто-то. Возможно, что мои загадочные создания ждут меня в каком-то другом дворе. А может и не ждут вовсе. Кто знает, вдруг мне нужно было оставаться в том лесу возле огня и теперь меня ищут там. Хотя если честно я рада, что пошла с тобой.
– Я тоже рад.
– Я так понимаю, вы кого-то там нашли? – Кот терпеливо дождался окончания разговора, – И, видимо, этот кто-то вас отпустил с миром.
– Да, Кот, отпустил, – улыбнулся Никита, – И под определенным углом, этот кто-то даже может считаться твоим дальним родственником. Только очень дальним.
– И что теперь? – Наташа присела на корточки возле кота и чесала его за ухом, пока тот всячески мурчал и ластился к ней, – Появилось понимание, куда нам нужно идти?
– Пока нет. Возможно Грифоны смогут указать направление, но сначала я хочу пройтись в сторону метро, раз уж мы здесь оказались. Это недалеко и я не вижу причин отказывать себе в таком удовольствии.
Они неторопливо шли в сторону метро и Никита рассказывал Наташе про свое детство.
– Сейчас здесь все убрано и красиво, все аккуратно и чисто. В мое время было не так. Мое время – это длинные зимы и черные ночи. Серый, черный, густой и синий талый снег, съедающий цвет. Серое на несколько часов небо днем и черное ночью – вот главные оттенки моего Питера. А еще остатки ржавых труб, облупленные, грязно-зеленые стены, выбитые окна с некрашеными рамами и люди, потерявшие все.
Уже в семь лет я самостоятельно уходил из дома на весь день и бродил по острову. Мать за мной не следила, я был предоставлен сам себе. Тогда я и увидел этих потерянных людей. Главное, что мне запомнилось – их глаза. Пустые, большие от удивления глаза. Как тени ходили они по улицам в рабочий полдень и не знали, что делать.
В то время еще не было потребительских кредитов, импортных шмоток, работы, денег, продуктов в магазинах – не было ничего. Были только облупленные табуретки, прокуренные кухни и дедушкин будильник, цокающий на закопченной полке. В кастрюлях был воздух.
И в тоже время открылся первый ресторан быстрого питания, открывались первые ларьки – небольшие отдельно стоящие будки с импортным товаром, внутрь
