воздействию веронцев. Но ведь этот парень, Кристиан Габлер, имел контакт с чужаком на планете Аполлон, где нет никаких веронцев!
Иные обещали мир и дружбу… Если верить Габлеру.
А вот как насчет самого Габлера?
Император нахмурился и замедлил шаг. Прозрачные двери разъехались перед ним, и он вышел на крыльцо.
Через несколько минут красно-белый императорский уникар взмыл над площадкой и в сопровождении двух пар боевых машин помчался к столице.
Глава 1. Еще не вечер
Когда сознание вернулось, одним рывком вынырнув из каких-то неведомых глубин, он увидел перед собой Низу. Не ту девушку, что с перерезанным горлом лежала на траве в аполлонском лесу, а ту, что одиноко сидела за столиком в кабаке приморской Александрии и едва заметно улыбалась ему. Как прекрасная земная царица, имя которой он опять забыл. Он сразу подумал, что видит сон, но через мгновение усомнился в этом: тот, кому что-то снится, вряд ли будет во сне говорить себе, что это именно сон. Однако и явью глядящая на него девушка быть никак не могла.
«Тогда что же? – спросил он себя. – Видение? А что такое видение?…»
А еще он подумал о том, что просто вновь чувствует Низу. Но почти сразу понял, что это не так. Ведь на ней было зеленое платье с полукруглым вырезом и длинными узкими рукавами, в котором он впервые увидел ее в Александрии. А откуда могло взяться это платье в госпитале легиона «Аполлон»? В госпиталь Низу доставили в комбинезоне, хоть и тоже зеленом. И как только он это сообразил, лицо жрицы Триединого словно потускнело и улыбка исчезла с ее губ.
«Низа, ты жива?» – хотел спросить он, но не успел.
Не было уже перед ним беллизонки, ее место занимала другая женщина. И эту женщину он тоже знал. И странно – теперь ее лицо вовсе не представлялось ему некрасивым. И тонкие губы не вызывали прежнего содрогания, и подбородок был не таким уж и острым, а изумрудные глаза казались еще привлекательнее, чем раньше. Лили Акимжанов сменила костюм цвета вечереющего неба, в котором он видел ее совсем недавно – или давно? – на блузку цвета кофе и серые брюки. А гладкие черные волосы по-прежнему были собраны в хвостик и лежали на плече.
Он смотрел на нее и пытался сообразить, что же тут не клеится. И наконец понял: он не должен сейчас никого видеть. И даже не так: он вообще не должен видеть. Потому что его убили. Или за порогом жизни все-таки есть своя жизнь?
– Ли… ли… – Эти два слога дались ему с трудом.
Он попытался привстать, но смог лишь чуть-чуть пошевелиться. Казалось, тело существует независимо от личности, которую именуют – или именовали? – Кристиан Конрад Габлер, и находится где-то далеко. Он чувствовал, что лицо его исказилось от напряжения, словно он старается поднять непосильную тяжесть, и кровь толчками бьет в виски. И это не то чтобы радовало, но как-то успокаивало: вероятно, он действительно был жив, и труп его не лежал в
