завопила. Воздух стайкой пузырьков из моего рта устремился к поверхности, а мне в горло хлынула вода, лишая потребности сопротивляться.
Вода тянула меня вниз, причиняя боль, но я ее уже не чувствовала, смирившись с происходящим. Мои руки и ноги замерли, я повисла тряпичной куклой в жестоких лапах реки, не способная ни думать, ни анализировать, лишь смотреть на Дже Хёна, пытавшегося за руку вытянуть меня наверх.
Течения давили и на него тоже, не пуская наверх, убивая, сминая нас в один комок ужаса.
А потом… Потом наступила темнота. И тишина.
Последним, что я чувствовала, были пальцы молодого человека на моем запястье. Он так и не отпустил меня…
Я обреченно вздохнула, едва слышно взвыв, и проснулась. Села, в который раз разминая занемевшие пальцы – почти каждую ночь вот уже несколько лет я просыпалась, крепко сжимая подушку.
– Холодно… – с болезненной гримасой пробормотала, зная, что никто не придет и не набросит поверх теплого одеяла плед.
Мне теперь почти всегда холодно…
Ничего ужасного, просто нужно встать и найти в шкафу плед, вот только вставать не хотелось. Равно как и думать. Вспоминать. И погружаться в события трехлетней давности. Но… похоже этой ночью мне не уйти от боли и видений.
Я осторожно встала, чтобы не разбудить Веру, нашла плед и, накинув его на плечи, отправилась на кухню. Там заварила себе кофе и села напротив окна, откуда хорошо был виден пустырь и дома по ту сторону дороги.
Новая квартира – новая жизнь.
Кажется, именно так говорил отец, купив мне отдельное жилье.
Глотнув горячего и горького, я немножко взбодрилась. Это не избавило ни от грусти, ни от странного состояния, но думать и воспринимать действительность стало намного легче.
Закрыв глаза, я позволила себе отчетливо вспомнить…
***
Секунда.
Две.
Вдох. Выдох.
Я хватала ртом воздух, не в силах надышаться.
Что?
Нет. Нет. Нет… Нет!
Не может быть!
Еще секунду назад я умирала в реке, чувствуя на себе гнев дочери клана Ганъён и жесткие объятия свирепой реки, а теперь…
Моргнув несколько раз, я заставила себя осмотреться. Надо мной темнел перечерченный полосами света белый казенный потолок. Белый. С трещиной на штукатурке. Привычный. И такой чужой.
Неужели?..
Хотелось приподняться и оглядеться, но тело не слушалось.
Паралич?
Поборов испуг, я принялась рассуждать, раз только мой мозг был способен сейчас хоть что-то делать.
Прислушиваясь к себе, к своему телу и доверившись интуиции, я предположила самое простое и логичное: мышцы просто атрофировались.
Интересно, сколько же я валяюсь здесь, на больничной койке, – а это именно она, без сомнения! – что мое тело перестало подчиняться. Мои знания по медицине ограничивались пониманием разницы между общеизвестными болячками, а вот
